Приговорен к расстрелу

Все было готово для финального броска. Единственное, что останавливало, так это тихая погода. Представьте себе: начало июня, прекрасное, спокойное, искрящееся голубизной море. День ото дня вода становится теплее, и купальщики не торопятся покидать ее вечером. Между тем, меня все более охватывало отчаяние. Через несколько дней наша команда должна была ехать в Москву. Если я не совершу побег завтра-послезавтра, все мои планы рухнут.

В разгар нарастающей паники я увидел, как легкий бриз покрывает рябью поверхность моря. Волны были менее полуметра высотой. Казалось, в самом воздухе витает что-то возбужденное и настоятельное. «Это мой последний шанс», — подумал я. Меня могли арестовать в любой момент.

Как раз тут позвонила Галя и сказала, что хочет видеть меня немедленно по делу, которое не стоит обсуждать по телефону. Ей, сразу подумал я, звонили из КГБ…

Следующий день прошел в лихорадочных приготовлениях. Я проверил и тщательно спрятал среди вещей всё, что должен был взять с собой. И сделал это так, чтобы во время обыска количество прямых улик было минимальным. В мой арсенал входили: длинная, на шнуре игла на случай судороги, ласты, водонепроницаемый пакет, куда в последний момент надлежало уложить наиболее важные документы, такие как свидетельство о рождении, паспорт, военный билет, мои спортивные удостоверения, диплом и, наконец, не менее важный документ под названием «Справка о болезни». По иронии судьбы в ней говорилось, что я не способен передвигаться (не говоря уж о плавании) самостоятельно, без сопровождающего лица.

В эту последнюю ночь в общежитии, готовясь ко сну, я думал о своей сестре — самом близком для меня человеке. У нее, как и у Гали, были свои проблемы, она должна была обеспечивать свою жизнь и жизнь своих детей. Ее шокировало мое уклонение от воинской службы, но, в конце концов, сестра приняла это.

Я думал о матери и брате. Их будут допрашивать. Они далеки от меня, ничего не знают о тех годах, которые я провел вне дома, мои идеи чужды им. Их не должны наказать.

Помимо прожекторов и возможной судороги, меня очень беспокоили сильные течения в районе, где мне предстояло плыть. Я ознакомился с картами течений, но знал, что придется полагаться в основном на инстинкты и на фортуну. Ласты должны были придать мне больше скорости и силы для борьбы с течениями. Я знал из своего сибирского опыта плавания в быстротечной, особенно ранним летом, реки Оби, что иногда следует идти с течением, даже если оно не вело напрямую к цели, чем пытаться бороться с ним. Я не знал тогда, что именно быстрые течения погубили, унесли в море или даже назад, вдаль от границы, многих пловцов, рискнувших на предприятие, подобное моему.

Когда я заснул, мечты устремились к будущему. Я снова видел себя на Каннском кинофестивале, и Бриджит Бардо улыбалась мне. Чувствовал себя свободным и ничего не боялся. Странствовал по всему миру и встречал людей, которые не только читали Библию и Дхаммападу, но и совершали таинственные и чудесные ритуалы просветления в поисках собственного бога.

ДОРОГА В НЕИЗВЕСТНОЕ

Свежесть утра наполнила воздух ожиданием. Все было готово. Я, как обычно, пошел на тренировку, но много не плавал. Пожаловался на плохое самочувствие и сказал, что после обеда не приду. Тейя посмотрела на меня вопросительно, но ничего не сказала. Интересно, как много она знала.

Море для моей цели выглядело превосходно: волны около трети метра высотой, спокойно катящиеся, стабильные, насколько хватал глаз. Такой же прогноз погоды дали на ближайшую пару дней.

Направляясь после обеда в общежитие, следил, нет ли хвоста КГБ. Кажется, горизонт ясный. Соседа по комнате тоже нет. На всякий случай еще раз убедился, что все готово: снаряжение уложено в сумку, похожую на ту, с которой обычно ходил на тренировки. Купальные принадлежности, пояс с документами, игла и компас, прикрепленные к поясу, небольшой нож. Взял самое необходимое, понимая, что каждый лишний грамм будет мешать достичь цели.

Наконец, я был готов. И, лежа на кровати, коротал последние часы. Надо быть на полигоне прямо перед заходом солнца. Как знать, может быть, в это самое время сюда уже нагрянут с арестом?

Около пяти часов, минут за двадцать до предполагаемого возвращения моего соседа с завода, я прошел по длинному коридору общежития и выпрыгнул из окна второго этажа на пустынный задний двор. Затем перелез через невысокий штакетник и быстро пошел по тропинке в сторону пляжа. Все шло согласно плану. Достигнув полигона, через дыру в заборе пролез внутрь. Снял с руки часы и закопал их в жесткую, сухую от зноя землю. Они мне были больше не нужны. Это был мой последний вечер на советской земле. Нужно было залечь в траве и переждать час-полтора до наступления сумерек.

Заброшенный полигон с ветхим забором вокруг него стал моей стартовой площадкой. Высокие тополя, росшие по краям размытых оросительных каналов, покачивались под легким ветерком, подобно вытянутым антеннам, отбрасывая последние вечерние тени на забор.