Приговорённые к счастью

Для Бальтазара так и оставалось загадкой, за кого она держит Бруно: за великого астронома и мыслителя или за «своего»?

– А он маг или учёный? – ткнул Бальтазар вилкой в сторону портрета.

Опрометчиво.

Елизавета, выставлявшая на стол свой заказ, не ответила, лишь загремела тарелками.

– Я как-то прочёл парочку тех свитков, – не смог он удержаться. – Не думаю, что ты была бы против?

Мимолётный надменный взгляд в его сторону.

– Может, читала? – Бальтазар уже сомневался, стоит ли ему продолжать. – Там на латыни.

Усаживаясь, Елизавета совершенно без надобности махнула полой короткого халата, неприлично подтянув его как бы для удобства. Свои длинные гладкие ноги она выставила в сторону, несомненно, для лучшего обзора.

Елизавета протянула ему блюдечко с чёрной икрой, забытое им в раздаточном ящике.

– Спасибо большое, – поблагодарил он с искренним удивлением.

Вместо «пожалуйста» она достала из глубокой миски жирного дождевого червя, извивавшегося между её тонких пальчиков, и, не отрывая наглых глаз от Бальтазара, перекусила червя пополам. Из-под зубов у неё брызнуло, и капли бурой жижи попали на фруктовый салат, покрытый взбитыми сливками.

«Знаю я этих червей. Из тонкого теста с клюквенным соком», – содрогнувшись, подумал Бальтазар.

Он отодвинул подальше запачканный десерт. На подрумяненное жаркое из мяса дикого кабанчика в меду со специями стало противно смотреть. Бальтазар отложил вилку.

– Так что там с Бруно? – напомнила ему Елизавета, следом вытащив какую-то диковинную личинку.

– В одном из свитков я нашёл трактат о чёрной магии: как правильно составить и произнести заклинание, чтобы умертвить человека, – ответил он, уводя взгляд от того, что́ держала перед собой вредная женщина.

– Значит, из наших будет, – усмехнулась Елизавета.

Но от него не скрылось промелькнувшее в её глазах неприятное удивление.

«Прощай, Бруно. Скоро тебя другой католический мученик заменит. Ставлю на Галилея».

Бальтазар придвинул к себе другую тарелку – с запечёнными жирными угрями в хрустящем кляре под медовым соусом. Бесподобное блюдо, его любимое. Такую-то вкусноту её чем-то чавкающий набитый рот перебить не сможет.

Потягивая из бокала вино (безалкогольное: под Землёй почти не пьют обычное спиртное) и закусывая его ванильной нугой, он решил первым начать беседу, предположив, что Елизавета почтила его своим присутствием не единственно ради привычного баловства.

– Ты хотела о чём-то поговорить? Или, как обычно, подпортить застолье? – спросил Бальтазар, неосторожным взглядом выхватив картину её пиршественного стола.

В одной глубокой чаше, заляпанной грязью и плесенью и почти до краёв заполненной мутной тёмной жижей, плавали обрывки паутины, трупики мух и пауков. На широкой плоской тарелке лежали ровными рядками выпотрошенные лягушки. Их окружала выложенная по краю тушка змеи со снятой кожей.

Елизавета держала на вилке кусочек, который Бальтазар, слава богу, сумел подробно не рассмотреть, и читала замусоленную книгу. Вернее, рассматривала свой любимый разворот, где ведьму, подвешенную на дыбе, спускали голым животом на кол.

«Как же, давно не видали», – с неприязнью подумал он, глядя на жёлтые страницы потрёпанной книги.

Внезапно лицо его перекосилось. Вскочив, он выхватил у неё книжку и бросил жгущую руки копию в отходное ведро под мойкой. Но что толку? Всё равно вернётся, хоть ты её сожги в камине.

Елизавета поднялась вслед за ним.

– Ещё раз выкинешь… – угрожающе прошипела она. На мгновение Елизавета замерла с задумчивым видом, провела по воздуху рукой и достала из ящика заказов новенькую копию старого и потёртого тома «Молота ведьм». – Приглашу на ужин этого. Генрих Инститор, – прочитала она с титульной страницы.

Довольная собой, она вернула книжку на прежнее место.

– Денег не хватит, – буркнул Бальтазар. – Он в прошлом. Про него забыли. Во всяком случае, пока.

От волнения у него разыгрался аппетит. Он проглотил жаркое, придвинул к себе запачканный десерт и отдельной ложечкой выгреб красные пятна. Стыдно вспомнить: давным-давно он нахваливал и много раз перечитывал это унылое творение Генриха Крамера. Собственно, это была книга Бальтазара, ревностно хранившая следы его прежнего увлечения: обилие подчёркиваний и восклицательных знаков на полях, выдавленных ногтем, говорило само за себя. Как-то он с ней разоткровенничался, покаялся, она и выпросила книжку в подарок на свой воскресенский день. Дорогой вышел подарок – во всех смыслах. Теперь изводит его. Turdus ipse sibi malum cacat.

– Зато тебе, серая масса, как повезло, – вскинулась Елизавета. – Бездетный, безвестный. Кому бы ты был нужен, если бы не я!

Бальтазар нахмурился. Опять назревал этот бессмысленный, бесполезный и давно не первый их спор.

– Так о чём ты хотела поговорить? – напомнил он.

– О денежках, о наших с тобой денежках.

– Обманула с отчётом, а теперь условия ставишь? Это возмутительно! – вспылил Бальтазар. – Ты не готовишь, не следишь за хозяйством, не делаешь вообще ничего, что положено доброй жене. Ни любви, ни помощи! Чем я тебе обязан?

Елизавета покачала головой, поцокав языком.