Приговоренные к войне

Как бы там ни было — атака захлебнулась.

— Драко-оны!!!

Хасанбек вздрогнул от истошного крика своего телохранителя. В его сознании ожил тот кошмар, что пережили гвардейцы месяцем раньше. Тогда одна из двух стай драконов, сражавшихся за господство в небе, неожиданно накинулась на растерявшихся всадников пятой тысячи. Под Хасанбеком плюющийся металлом дракон убил коня, темник при падении здорово зашибся, но отделался только синяками. И вот опять! Правда, на этот раз драконы воевали на их стороне. Аль Эксей, помнится, объяснял Хасану перед сражением, что называются эти чудовища — «замаль-ёты», что на самом деле это такие боевые машины, которые водят по воздуху люди. Но Хасанбек верил в это, только пока рядом был Аль Эксей. В его же отсутствие, да ещё и при появлении опасных небожителей — все разъяснения забылись, и опять на губах было одно слово. ДРАКОНЫ!

Они летели с тыла, и темник уже вознамерился подать команду своему отряду рассредоточиться, чтобы уменьшить возможный урон, но...

В считанные мгновения драконы повисли над их головами и промелькнули с громким, прижимающим к земле рёвом. МИМО! Понеслись навстречу врагу. Две стаи — юркие серебристые и большие чёрные.

Топот многих сотен копыт отвлёк темника от событий в небе. Сзади к нему, правя среди невысоких кустов, по краю поля приближались витязи Отряда багатуров. Впереди, как обычно, скакали рослые знаменосцы, Джаглай-багатур и Урсул-багатур. В могучей руке первого трепетало Белое Девятиножное Знамя.

Тут же впереди раздались громкие разрывы! Как оказалось, враг нисколько не боялся смертоносных драконов. Более того, он принялся уничтожать их с таким же успехом, с каким немного раньше расстреливал атакующую конницу. От земли к стаям серебристых и чёрных драконов протянулись огненные пяти. И металлические чудища, одно за другим, стали дымиться и вспыхивать...

Тем не менее, драконы, даже неся большие потери, не унимались. Они продолжали пытаться по воздуху достичь расположения противника. Вот уже третья стая, прилетевшая откуда-то сзади, сманеврировала вправо, попыталась зайти сбоку по крутой дуге. Увы...

Яркие лучи хлестали в небе, как неотступные бичи. Раз за разом. Почти без промаха! И настигали, настигали, настигали драконов. Рвали их на куски. Те взрывались в небе, распадались. Рушились объятые пламенем, оставляя за собой шлейфы жирного чёрного дыма.

И всё же, некоторые пробились сквозь убийственную стену огня!

Последнее, что разглядел Хасанбек в стороне, откуда надвигался враг, — резкие громовые раскаты и гигантские вспышки огня, взметнувшего вверх чёрный дым и землю. Неужели взрывается в рядах наступавшей вражеской пехоты?! Ему показалось, что этот огонь порождают предметы, сброшенные на землю некоторыми долетевшими чёрными драконами. А может, это было что-то иное, вовсе необъяснимое или же недоступное его разумению.

...Хасанбек проглядел этот момент.

Увлёкся созерцанием драконов. Спохватился, услышав громкие крики. Бросил взгляд вперёд и обмер. По полю, усеянному догорающими кострами из павших конников, вдаль ринулся одинокий всадник. Он скакал на грозного врага, всё убыстряя и убыстряя бег своего чёрного коня. Темник боялся верить своим глазам... да это же... О Повелитель!

Рука Хасанбека мимо воли поползла к древнему амулету, укрытому под панцирем. Извлекла его за ремешок. Сжала...

Губы зашевелились, страстно моля Вечное Синее Небо.

Мурад оцепенел, узнав всадника, ринувшегося вперёд в самоубийственном порыве. Храбрость, граничащая с безумием! Безрассудство героя? Или же геройство безумца? А может...

Именно вот так и входят в Вечность?!!

Мрачное полотнище хара туг* развевалось над чёрным всадником. И показалось тысячнику Мураду, что все краски, кроме чёрной, — ушли из его напряжённых глаз. Даже бушевавшее там и сям пламя — стало чёрно-белым...

Сотня телохранителей хана запоздало рванула за ним стремясь догнать и прикрыть Повелителя. Но неистовый скакун Барлас всё увеличивал расстояние, унося хана навстречу близкому врагу. Всё ближе. БЛИЖЕ...

Наверное, он внушал страх своей невероятной одиночной атакой — странный чёрный всадник. На чёрном коне. С чёрным знаменем в руках. В самый ЧЁРНЫЙ ДЕНЬ ЖИЗНИ.

Враги не стали гадать, что бы это значило? Не стали искушать судьбу, допуская подвох. С негромким свистом и шипением с расстояния полутора полётов стрелы воздух прорезали тонкие светящиеся нити. Прицельно ударили по одинокому всаднику. Как будто мгновенно увязались в сноп, сойдясь в единой точке. Не менее пяти огненных сгустков врезались в коня, исторгнув из него предсмертное ржание, больше похожее на рёв с хрипом. Ещё три вспышки ударили в панцирь, защищавший тело хана... Вспыхнуло знамя, став из чёрного огненным.

Но эти удары огня лишь наполовину погасили его скорость — не свалили. Он ещё несколько шагов по инерции пролетел на неистовом дёргающемся скакуне. Весь объятый пламенем. Как огненный всадник из ночных кошмаров!

Или же... как неотступная, всё сжигающая совесть. Что же вы, доблестные воины, испугались чужого огня?!