Приговоренные к войне

— Ну-у-у, — осклабился Ильм. — Каков допрос — таков ответ. Знаешь, Дымыч, наверное, невозможно из человека выгнать вековые традиции. За столько тысячелетий не удалось искоренить в душах славян язычество — никакими крестами, никакими алтарями и молельнями. Всё равно к нему родимому и вернулись. Так и мат... Был и остался в качестве эмоциональной компоненты при психологической разгрузке. Конечно же, боролись, пытались искоренить, под предлогом чистоты языка, национальной культуры, помыслов обновлённого человека — тщетно! Добились обратного. А вот когда определились, что исторически это не грех, потому как неизвестно ещё — действительно ли нам он от монголов достался? Да ещё с одной существенной оговоркой... Тогда и результат появился — меньше стали мат употреблять бездумно, а значит, и мастерство подрастеряли.

— Ну-ка, ну-ка, ты давай интересные места-то не обходи! Это какая же оговорка была определена?!

Ильм опять усмехнулся. Но улыбкой это назвать было никак нельзя. Ни по содержанию, ни по внешнему виду. Блестящие глаза и зубы на искорёженном боевым гримом лице. Запёкшаяся кровь от рваной раны на щеке.

— А вот для общения со всякого рода нечистой силой — в самый раз, адекватный язык! Такая вот оговорка. Я, кстати, вас к этой нечистой силе и отнёс тогда... Когда в себя начал приходить.

— Ну вы, эстеты! Хрен вам за шиворот вместо позвоночника! — хриплый голос Упыря и вправду напоминал рык выходца с того света. — И темы же находите, заслушаться можно, если о наступлении не думать. За русский мат, конечно, приятно... Значица, выжил, несмотря ни на что? Полезнейшая штука, я вам скажу, дорогие мои долбодятлы. А вот нам, чтобы во все щели не законопатили извращённым способом — надо отсюда выбираться. Чует моя правая половинка и левой шепчет, ночевать в этом цирке нельзя, иначе нас здесь за клоунов поимеют. Слышь, Дым, я предлагаю оставить здесь блокпост, а самим отступить квартала на два. И «алконостов» назад в предместье отогнать, на свежий воздух, пускай подышат. Завтра им достанет работы по самые элероны.

— Чует, говоришь? Серьёзный фактор! Если задница бывшего начальника штаба Первой Земной Армии шепчет...

— Ну, в кого ты, Дымыч, таким язвительным уродился? — неожиданно расхохотался Упырь.

— Ты меня, Данила, смехом не пугай, — озадаченно посмотрел я на него, а Ильм на нас обоих. — Лучше уж крой. По Матушке, по батюшке. Кровельщик ты наш.

— Угу, испугался, значит, что Упырь в дом «хи-хи» засобирался? А вот х-х-х-х...

— ...х-х-х-хрен мне в шапку! Угадал?! Ну, вот и славно! — я сгрёб Данилу в охапку и прижал к себе. — Хорошо, к твоему совещательному органу прислушаемся. Совету его последуем. Ильм, распорядись по своим и «алконостам»: оставь десяток пехотинцев для блокпоста, а крылатых всех — на последний базовый аэродром. Отходим.

Всего за сутки, фактически, была захвачена большая часть города.

Мы уже не пускали по улицам танки. Благо, для этих целей у нас появились стремительные бронемашины восславян. Задействовав оперативную базу данных, при помощи пятёрки всевидящих вездесущих «перьев», бойцы Святополка завоевали в полную мощь. Крылатые обозначали цели. Координаторы мобильного подразделения обрабатывали данные и давали конкретные индивидуальные задания на уничтожение. Короче говоря, славяне будущего работали согласно своему Боевому Уставу — по первому уровню, то есть вели боевые действия соразмерно достижениям своей цивилизации. При отсутствии сколь-нибудь адекватных действий противника, способных нарушить систему координации целеуказания и одновременных боевых действий, они не оставляли черношлемникам ни единого шанса. Кроме непредвиденных ситуаций, типа замаскированных засад, в большинстве своём — на нижних этажах высотных домов.

Но для борьбы с возможными засадами уже имелась выверенная тактика: обработка всех подозрительных помещений при помощи газовых гранат. Этим уже занимались подразделения Первой Армии, под руководством Упыря. И занимались мастерски — выкуривали черношлемников изо всех щелей и подвалов, почти без брака работали.

В одном из таких захваченных подвалов, где располагалось большое убежище, мы и разместились, уйдя из полуразваленного стадиона. Выставили две линии постов. Остальным воинам разрешили отдохнуть.

Я подобрался поближе к Упырю. Присел на корточки рядом.

— Слышь, Данила Петрович... Может, это и бред, а может... Я вот, частенько нынче о Реке Времени думаю.

— А чего о ней думать? Живи, да и всё. Сколько отпущено живи. Время ж и без твоих размышлений будет тикать. И не собьётся, и не остановится.

— Да это раньше так было. А теперь-то вон как намутили, эти бледнолицые. То вброд пытались её перейти, то русло другое выкопать. А там ведь — каждая лопата, вынутая для нового русла, кому-то конкретной могилой оборачивается.

— Это точно, Дымыч, заварили кашу, уроды инопланетные. Теперича нам расхлёбывать придётся.