Приговоренные к войне

Потом был Итруфф. Он не являлся промышленным центром, а значит, и не имел развитой подземной части. Как мы уже поняли — города Локоса зарывались на несколько этажей под землю не потому, что не хватало места под солнцем. Нет, главной причиной было стремление спрятать с глаз долой гигантский комплекс автоматизированных заводов и вспомогательных городских механизмов, которые обеспечивали существование горожан. Итруфф не был похож на сухопутный айсберг, потому пал в течении дня.

Мы по-прежнему рвались к столице Локоса. Потому и была объявлена большая передышка и тщательная комплектация передовых потрёпанных подразделений живой силой и техникой. Моему соединению, например, от щедрот Святополка Третьего был отдан весь корпус «Пардус», возглавляемый Крутояром, ставшим моей правой рукой. Левой, той, что ближе к сердцу — по-прежнему оставался Данила Петрович Ерёмин. Для своих — Упырь.

Кроме этого, к пятёрке летунов из «Алконоста» мне добавили ещё три раза по столько. Всё Крыло, на одном из «перьев» которого прилетал сам Святополк Ветрич, целый день пробыл в расположении моего соединения. Пока мы обсуждали план дальнейшего наступления.

Но пришёл им час опять взмыть в небо!

Я заворожено наблюдал за этой непривычной картиной...

Стремительные «перья» беспорядочно закружились на месте, ожидая команды. И получив её, вдруг в считанные секунды выстроили в небе неожиданно знакомую конструкцию. Пёрышко к пёрышку — в огромное неподвижное КРЫЛО! Подтверждая этим неслучайность названия своего подразделения: боевое Крыло «Алконост». Строгое крыло неведомой птицы плавно сдвинулось с места, совершило круг над нами, А потом — не иначе, как фигура наивысшего группового пилотажа! — одновременно совершая индивидуальные перемещения каждого «пёрышка», изогнулось и... непрерывно шевелясь, с большой скоростью двинулось вперёд. Туда, где лежали ещё неизвестные нам земли, где громадились новые купола чужих безымянных городов, где, потирая руки после тысячелетий вынужденного простоя, нас, своих неродных детей, манила к себе Мачеха-Смерть.

Я стоял, не отрывая горящего взгляда, и поражённо впитывал каждый взмах ожившего крыла. Невероятно! Крыло до мелочей повторяло все движения, которые совершают в полёте крылья настоящих птиц. Оно ЛЕТЕЛО. Одно, оторвавшись от своей птицы.

Взмах за взмахом.

Туда...

...где затаились главные враги.

Кашевары, заварившие эту кровавую кашу.

Глава восьмая НА ДЫБЕ ЛЮБВИ

«Ну, что ты мне скажешь? Что ещё немного и... в следующей жизни я стану такой же, как ты? Твоей напарницей? Или избранницей? А интересно, у вас есть хотя бы подобие любви?»

Она нехотя оторвала ладонь от холодной поверхности камня. Огромный валун, невесть откуда доставленный в это помещение для медитаций, казалось, пульсировал. Неспешно, но ощутимо. Словно хотел передать ей какое-то знание. Давнее. Забытое или же пока неведомое.

«Даже камни заговорили в этом аду», — она уже несколько дней не произносила ни слова. И сейчас поймала себя на этой мысли. Все эти дни — только с собой и только мысленно.

«М-да-а, никакого чувства, кроме смертельной усталости — так недолго и...»

НЕДОЛГО.

Это ощущение необратимости, неуправляемости процессов, вышедших из-под контроля сильных её мира... Ох, сильных ли, если произошло всё именно так, а не иначе?!

Какой-то древний земной философ говорил, что психология женщин делится на три основных типа. Жаль, Амрина не помнила его имени, а впрочем, какая разница? Она порой думала об этом, примеряла их на себя: женственность, мужеподобность и так называемую кастрацию чувств, или же — истеричность.

Раньше, до Экса, у неё не было бы даже почвы для долгих раздумий. Женственность, конечно же! Все эти мечты об Избраннике... Все эти девичьи грёзы и сны... Все эти тайны и слёзы, доверенные подушке...

А потом был Экс.

Сначала — будоражащий, щекочущий нервы близостью опасности.

Далее — ослепивший внезапной встречей с Избранником бросивший в омут настоящей любви.

И уже потом — кровавый, беспощадный, смертельно опасный, рвущий на куски чужие судьбы и её собственную.

Экс! Планетоподобный алтарь, до отказа смоченный кровью тысяч жертв. Крови было столько, что, окажись у планеты пресловутая ось, — она со временем непременно заржавеет от тонн красной жижи, впитанной почвой.

«Как всё это произошло?! КАК?!»

Она не искала ответов — просто давно бегала по кругу, уклоняясь от прямых вопросов совести, копавшейся в завалах памяти.

Ещё несколько дней назад, а если быть точной — шесть невыносимо тянущихся дней — она была грозной предводительницей женщин-воинов, царицей амазонок!..