Приёмыши революции (СИ)

С сельскими, правда, по первости она общения никакого не имела - далековато до села, потом стали сюда прибегать ребятишки, вместе с ними она ходила за одичавшими малиной и смородиной, оставшимися на местах бывших огородов, за грибами в лес - дед из всего этого крутил на зиму заготовки, и на речку купаться. Речка называлась Чертовкой и была малым притоком Чусовой, в самом глубоком месте едва голову взрослому скрывала, зато имела в каком-то месте коварный омут - где именно, правда, так выяснить и не удалось, Насте он ни разу не встречался, хотя плавала она по той речке, вместе с деревенской ребятнёй, и вдоль и поперёк иногда целыми днями до посинения. Елисейка, признанный авторитет в их почти исключительно мальчишеской компании, говорил, что была тут раньше ещё речка, в пару этой, Бесовка, потом будто бы за небогоугодное имя и за то, что взаправду там нечисть водилась, проклял её поп, и речка заболотилась, а раньше там можно было увидеть старый мост, что с времён ещё дохристианских, и перед мостом идолы деревянные стояли для поклонения и видны были ещё останки жертвенника. С Елисейкой, Яшкой и Саввой - кто не побоялся, они ходили на то болото, посвятили исследованию целый день, ни моста, ни идолов не нашли - верно, утянуло их в болото, но нашли остатки какой-то древней постройки - Елисейка уверенно заявил, что это верхние венцы, может быть, даже избы, всё остальное в болотистую почву ушло, а что трубы не видать - так вероятно, топилось по-чёрному, и вдоволь наелись клюквы и голубики. По пожарищу бывшей деревни они тоже провели ей хорошую экскурсию, рассказывая, где что когда находили - где старую подкову, где обгорелый чугунок, а где даже вышитую тряпку - порядком истлевший обрывок, так что решительно не понять уже, что это такое когда-то было. Из старших мальчишек - теперь уже женатых парней - кто-то находил, помнится, здоровую кость и пытался утверждать, что человечья, но потом рядом нашли череп, человечьим, уж точно, не являющийся. В общем, деревенское пожарище было ими исследовано довольно уже неплохо, но интересности своей всё равно не теряло, и не лень же было бегать для этого такую даль. Настя, молодые деревца над буйными зарослями крапивы и кипрея видевшая каждый вечер из окна, часто размышляла о судьбе деревни, о том, какие люди жили здесь когда-то, жаль, доподлинно, наверное, и не узнаешь уже, что произошло…

С мальчишками она ходила и удить рыбу, при чём места шаговой доступности компанией Елисейки опять же решительно презирались, ходить следовало далеко, чтоб ещё затемно, что по болотистым лесам и овражистым полям не очень-то легко было, зато лещей, утверждали мальчишки, больше нигде таких нет, а то можно поймать и голавля. Было и специальное щучье место, за щуками Настя ходила два раза, один раз даже поймала - мелкую, но как сказали мальчишки, для первого раза совсем даже недурно. Рыбу дед Фёдор готовил мастерски, хоть уха у него была невероятная, хоть жареная, засолил и навялил на зиму тоже достаточно - Настя любовалась на развешанные на чердаке «рыбные бусы» и заранее слюнка текла, щучку они закоптили вместе и она потом разделила её с Елисейкой и Яшкой - оба дедовы рецепты ценили очень высоко.

Держал дед небольшой огород, на котором выращивал в основном картошку, ещё морковь, лук и капусту. Картошку Настя по осени помогала ему копать, потом развели костёр, Елисейка с Яшкой принесли свежепечёного хлеба, Савва - варёных яиц, а Аринка - вполне усолившихся огурцов, напекли картошки, пир вышел славный. Из хозяйства дед держал кобылу и жеребёнка, на кобыле ездил сам, если ему куда-то было надобно, жеребёнка, который как раз подрос, объездила Настя, дала ему имя Скорый и на нём соревновалась с Елисейской в мастерстве - Елисейке своего коня отдал старший брат, после того, как по милости этого коня упал и так ударился о забор, что плечо так до сих пор в норму и не приходило .

- Не иначе, желал, чтоб и ты убился.

- Я - не убьюсь. Потому что подход к скотине иметь надо. У меня он смирно ходит.