Может быть, если я перестану избегать собственных воспоминаний, перенесу их на бумагу, снова прочувствую эту ярость, боль, предательство, то этот мягкий тошнотворный ужас, с которым я просыпаюсь и засыпаю, наконец уйдет.
Подношу карандаш к бумаге и вижу себя у подножия той лестницы. Кого-то рвет снова и снова. Это я – в том доме. Рвет меня.