Приют гнева и снов

– Напишите нам и вышли свой адрес, когда устроитесь на новом месте, иначе мы будем волноваться.

Я смотрю на бумагу.

– Можете попросить Диаманта… можете попросить его найти Гарри и сказать ему… – Я не свожу взгляда с деревьев и стараюсь сглотнуть болезненный ком в горле. – Сказать ему, что они сделали?

– Конечно, – обещает она.

– Он должен узнать о…

– Я знаю.

Она обнимает меня.

Если я не уйду сейчас, то выставлю себя на посмешище. Я разворачиваюсь и выхожу за ворота – в новую жизнь.

– Мы найдем его, Мод! – кричит мне вслед Такер. – Мы найдем его.

Я свободна. Я могу перейти дорогу, и никто не остановит меня. Никто не будет преследовать меня на болоте. Никто не будет пытаться убить меня. Природа вокруг оживает, куда ни глянь. Из набухших почек вырываются ядовито-зеленые листочки, обочина усеяна бледно-желтыми первоцветами. В сладком и свежем воздухе разлито пение птиц. Черных и певчих дроздов, лесных завирушек.

Сердце наполняет радость. Я свободна и действительно могу идти куда хочу. Интересно, куда направляются другие пациенты после выздоровления? К берегу, возможно, в поисках корабля, который увезет их за море в дальние страны. Возможно, они отправляются в Америку или Австралию, где никто их не знает, где они могут начать все заново. Но не я. Нет, я не могу начать все с чистого листа, пока не перевернута прежняя страница. Я достаю из кармана монеты, пересчитываю их и смеюсь. Все равно никто не продаст мне билет за эти смехотворные гроши.

К тому же я и так знаю, куда лежит мой путь. Обратно в Эштон-хаус.

Вхожу в первый попавшийся на дороге трактир. Это обветшалое заведение, внутри пыльно и везде пятна от пролитого эля, а вся деревянная мебель состарилась и рассохлась. Ни одной женщины. Покупаю пирог и стакан эля, сажусь в самый темный угол, но все равно чувствую на себе мужские взгляды. Они иглами впиваются в кожу. И вот такую жизнь мне теперь придется вести? Скрываться по темным углам? От запаха пирога рот так быстро наполняется слюной, что я боюсь, как бы меня не стошнило, но есть при всех этих мужчинах я не могу – от их молчаливого наблюдения чувствую, как на шее поднимаются волоски. Выпиваю эль и заворачиваю пирог в салфетку. Лучше уж съесть его там, на холоде, чем здесь рядом с этими развратниками. Возможно, они знают, откуда я пришла, и считают меня легкой добычей. Пальцы сжимают острый карандаш в кармане, когда я выхожу из трактира, но никто не следует за мной.

На улице я могу перевести дух. Я греюсь на солнце, прислонившись к стене. Достаю пирог с бифштексом и почками, с густой, жирной подливкой. Даже и не припомню, когда в последний раз пробовала такую еду. Чтобы растянуть удовольствие, стараюсь откусывать по маленькому кусочку, но настолько изголодалась по таким яствам, что съедаю все целиком. Когда я слизываю последние крошки с пальцев, подъезжает дилижанс. Как же наивна я была, когда в последний раз поднималась в такой экипаж. Теперь это в прошлом. Никому больше не застать меня врасплох.

Путешествие занимает больше времени, чем я предполагала. Экипаж сворачивает с дороги уже после полудня, а вот и церковь – прямо как в тот первый день.

Ворота Эштон-хауса как обычно смотрят на меня неприветливо, но я не вхожу в них. Вместо этого я спешу в церковный двор, вспоминая жаркие, знойные дни и ночи, когда все болото, дом и даже церковь были словно в лихорадке. Как же все здесь изменилось, будто зло изгнали из этого места. Здесь так тихо и спокойно. Птицы поют, бабочки порхают то тут, то там. Даже боярышник похорошел, его невинные белые цветы укрывают безжалостные колючки. Все гармонично и красиво, и это пугает меня. Наверняка смерть притаилась где-то неподалеку, пусть даже и не прямо здесь, либо Диамант прав и память подвела меня. А дальше? Что же мне делать дальше? Встретить Прайса лицом к лицу? Меня охватывает сильная дрожь. Он должен быть здесь. Он должен быть где-то здесь, иначе все потеряно.

Ах, вот и берег, где Гарри впервые сел рядом со мной все эти годы назад. Вот здесь мы впервые занимались любовью, где сейчас растут нежные фиалки. Ручей петляет среди деревьев, а там впереди ива. Какой же шершавой была эта кора, она так упиралась мне в спину, когда он…

Не сейчас. Я все вспомню позже, но время еще не пришло. Я шагаю в темноту впереди. Еще шаг в тень. Здесь темно, несмотря на солнечный полдень. Глазам требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полумраку. Это было здесь? Я приседаю, вглядываюсь в воду. Ниже, еще ниже, пока мой нос не касается воды.