Приют святой Люсии для девочек, воспитанных волками

А в прошлом месяце Сотус заметил, что у него стали исчезать обезболивающие таблетки, по две-три штуки за раз. Он и раньше, еще до появления Оджи, старался не пить их. «От них быстро развивается зависимость, мистер Бигтри, – предупредил врач. – Принимайте их только в самом крайнем случае». Когда же Сотус обнаружил, что девчонка таскает его пилюли, то отказался от них совсем и стал припасать их для нее. Совсем как те старушки, которые кормят внуков конфетами, чтобы купить их привязанность.

Вообще-то Сотусу повезло. Других обитателей коммуны их молодые друзья доставали похлеще. К Кауфману, например, прикомандировали юного поджигателя, парня со зловещими ушами и лицом, похожим на вафельницу. Он постоянно разжигал огонь в кухне. Мистер Кауфман признался Сотусу, что запасает бензин для зажигалок. «Чтобы ему было интересно», – объяснил он.

У Зинаиды тоже был дружок, но она вышвырнула его вон после того, как он откровенно восхитился торчащими сосками Марии Подводной. «Ну и публика!» – усмехнулся тогда Сотус. Толстые парни с прыщавыми лицами, хохочущие, как гиены. Коренастые девчонки, бросающиеся к шкафчикам с выпивкой, если их приглашают чувствовать себя как дома. Старушкам оставалось лишь испуганно улыбаться, когда их юные друзья раскачивали суденышки и обшаривали буфеты.

Несмотря на все это, проект был признан чрезвычайно успешным.

Рассовав грязную посуду по ящикам стола, Сотус стал ждать свою подружку.

Когда он впервые появился в коммуне для престарелых, там царила гнетущая тишина, которая, казалось, как вода, просачивалась в легкие. Дни проходили в молчании, нарушаемом лишь тиканьем часов, криками чаек и астматическим дыханием моря. Но сегодня тишину эту нарушат звуки, которые оживят его существование.

Звуки эти раздались немного раньше, чем он ожидал. Глухой надрывный стон заставил его вскочить со стула. Схватив костыль, Сотус выбрался наружу. Нед Кауфман лежал на своей палубе, старательно имитируя агонию и с ошибками произнося названия различных органов. Покачав головой, Сотус с досадой отвернулся. Вот чертов дурень. Все знали, что Нед бесстыдно притворяется, чтобы к нему приплыли с медицинского судна. Ему просто хочется внимания.

Сотус не признался бы в этом даже себе, но он тоже с нетерпением ждал визитов к врачу. Это было одно из немногих оставшихся у него удовольствий – почувствовать на своем запястье теплую руку в резиновой перчатке.

– Мистер Нед, – послышался дрожащий женский голос. – Que te sanes! Я поставлю за вас свечку!

Сотус застонал. Его соседка справа, Зинаида Запата, начала молиться фигуре Марии с носа ее корабля.

В своей прежней жизни Мария Подводная была гипсовой скульптурой на носу «Румбы». Ее торчащая грудь каждое утро приветствовала Сотуса, пока тропический шторм не свалил Марию за борт. Несколько месяцев она пролежала на дне, где морские иглы обкусывали краску с ее бикини. Потом вмешалась Зинаида. Выудив скульптуру из воды, она установила ее на пьедестал из коробок из-под бумажных носовых платков и ржавого тренажера.

Нарядив Марию в небесно-голубую сатиновую простыню, Зинаида украсила ее розами, скрученными из красных и рыжих салфеток, и стала поклоняться как святой. Сегодня зажгла перед ней стеариновые свечи, похищенные из набора для выживания после тайфуна.

Сотус попытался незаметно скрыться в каюте.

– Мистер Сотус, к вам сегодня приходит подружка? – окликнула его Зинаида.

– Не твое собачье дело, – пробурчал он, глядя на нее исподлобья.

– А вот мне никаких приятелей не нужно, – самодовольно произнесла она. – Ко мне приходит Мария. Я вижу ее утром и днем. Вижу, когда показывают новости и рекламу. Я вижу ее везде. Она всегда со мной. И я не чувствую себя одинокой.

Зинаида отвернулась и зажгла еще одну свечку. К серому небу потянулись струйки дыма. «О чем она может просить Марию, в ее-то возрасте», – подумал Сотус. – И кому здесь нужны ее глупые молитвы?

Сотус поспешил обратно в каюту. И угораздило же его поселиться с такими чокнутыми!

В половине четвертого сердце у Сотуса заколотилось с бешеной силой, что в его возрасте было небезопасно. Девушка могла прийти в любую минуту. Он скакал по каюте на одной ноге, словно взволнованный аист, перекладывая с места на место единственную подушку на диване, помятую купюру и обезболивающие таблетки.

Интересно, что девчонка делает с его таблетками – глотает или продает? Она ведь тоже может к ним пристраститься.

Наконец, уже в пятом часу, Сотус услышал визг шин подъезжающей машины и многоязычные ругательства, перекрываемые криком, призывающим к порядку. Взглянув в иллюминатор, он увидел, как по причалу рассыпается буйная толпа «волонтеров».

– Можно подняться на борт? – прощебетала девушка, остановившись у сходен.

Сотус быстро проглотил жевательный табак. Облизнув пальцы, он вспушил свои седые волосы, вспомнив, как кто-то из его родных назвал эту процедуру «старый дурак чистит перышки». Дядя или брат, а может, жена. Глубоко вздохнув, Сотус устремился к двери.

– Привет, папочка! – бросила девушка, влетая мимо него в каюту.