Приказано молчать

Из одной такой поездки они возвращались вчетвером: Самохин, она, красноармейцы Невоструев и Симачков. Смешными они показались Наде. Невоструев маленький, щуплый, обмундирование на нем топорщилось, будто с отцовского плеча. А у Симачкова, наоборот – чуть не трещало по швам. За всю дорогу Симачков произнес не больше десятка слов, спокойно оглядывал степь и виднеющиеся вдали снежные горы, отвечал на вопросы односложно:

– З Украины. Батрачив. Куркулям шеи крутив.

А Невоструев почти не умолкал. Надя часа через полтора знала о нем все: комсомолец, горожанин, из рабочих.

– Сознательная ненависть к эксплуататорам у меня давно, с самого детства. Отец на демонстрацию пошел, я за ним. Казаки плетками разгоняли рабочих. Меня тоже ошпарили. Зло взяло. Вот думаю, гады. За что бьют?! Хозяев своих защищают!

– Так и думал? Лет десять, верно, было тебе тогда? – спросил Самохин.

– Может, и не так. А что плакал сильно, это хорошо помню.

– Ну и балаболка ж ты, – усмехнулся Симачков. – Замолк бы. Подивись, горы яки гарни.

– Это тебе на диво они, – ответил Невоструев. – А я, когда в чоновском отряде был, полазил по горам досыта.

Они въехали во двор заставы и спешились. И в это время наблюдатель с вышки крикнул:

– Посыльный скачет!

Это был джигит Кучукбаев.

– Банда в горах, начальник. Большая банда! Приказано скорей. Всех приказано взять. Я проводником буду.

Самохин оставил для охраны заставы Надю и Невоструева с Симачковым.

– Ты, Надюша, расскажи им, что делать нужно.

– Есть! – ответила Надя, вскинув руку к платку.

А когда застава опустела и смолк стук копыт, Надя посмотрела на красноармейцев. Лицо Симачкова стало еще серьезней, а Невоструев, казалось, вот-вот расплачется.

– И-и, ребята! Носы не вешать. Хватит еще и на вас басмачей. А сейчас, шинели долой, давайте сюда «максим», винтовки и вот – маузер. Учиться будем.

Симачков взял пулемет за колеса, поднял его, привалил к груди и понес во двор, где ждала их Надя. Невоструев попытался ему помочь, но Симачков отстранил его:

– Тикай. Винтовки тащи.

– Ну и силища! – восхищенно воскликнула Надя, когда Симачков вынес пулемет и спросил, куда его поставить. – Как игрушку несет.

– Батька у мене подковы гнув, – спокойно ответил Симачков.

Два дня не возвращалась застава, два дня Надя учила молодых красноармейцев рубить лозу, а ночью поровну с ними несла службу.

– Гарна жинка, – восхищенно сказал Симачков Невоструеву.

– Пограничница. Жена начальника.

Так и остались эти парни ее подопечными. Вернутся с очередной операции красноармейцы, Надя к мужу:

– Как мои ребята?

– Не ребята – львы! Симачков безмерно храбр. В атаку несется спокойно. Рубит – покрякивает только. А у Невоструева силенок маловато. Но, кажется, с твоей помощью изживает он этот недостаток. Говорит теперь серьезнее. Не пустомелит.

Менялся постепенно Невоструев под влиянием Нади и Симачкова. Становился серьезней, упорно занимался на брусьях и перекладине, работал со штангой и гирями и вскоре прослыл одним из сильнейших спортсменов части. Молва эта была без прикрас. Позже, когда граница окрепла и когда появилась возможность проводить спортивные соревнования, Невоструев занимал призовые места.

Но это было позже, а в те годы о соревнованиях не думали – не успевали бить басмачей и задерживать контрабандистов.

Служба разбросала друзей, но потом Симачков и Невоструев уже заслуженными командирами отделений попали на одну и ту же заставу – Жанабулак. Надя в это время жила в комендатуре, куда был переведен Самохин.

На берегу небольшого соленого озера, под развесистым карагачом стоял небольшой домик с плоской крышей. Возле домика – коновязь. К коновязи были привязаны четыре оседланных лошади. Они, отгоняя хвостами надоедливых мух и оводов, лениво жевали сено. В домике, на попонах, разостланных поверх сена, спали пограничники.

Первым проснулся командир отделения Симачков.

– Подъем! – негромко проговорил он, потянулся и зевнул. – Поужинаем сейчас, и Василенко сменит Макарина.

Пост у соленого озера выставляла застава Жанабулак. Расположен был он на «бойком» месте. С тыла к озеру выходили два ущелья, за озером – неширокая, километров пять долина и снова горы, перерезанные двумя ущельями, ведущими за границу; по этим маршрутам часто ходили контрабандисты и банды басмачей. Но если перекрыть ущелья, ведущие за границу (когда банда идет из тыла), то нарушители будут вынуждены идти вдоль долины, которая в окружении труднопроходимых гор тянется в длину на десятки километров, до Кара-Саса. Лишь там можно пройти за границу. Пока банда преодолеет этот путь, пограничники успеют устроить на ее маршруте засаду.

В задачу поста входило перекрывать ущелья, задерживать нарушителей или вынуждать их идти по долине. Обычно застава высылала на пост четыре-пять человек на несколько суток, потом их сменял новый наряд.

Сейчас на посту несли службу четыре пограничника во главе с командиром отделения Симачковым. Находились здесь они третьи сутки, и утром к ним должна была приехать смена – наряд Невоструева.