Приключений не предвидится. Айсберг и фонарный столб

– В следующей жизни съешьте ее, – сказала Аделаида. – Она наверняка переродится улиткой!

ПАРИЖСКИЙ ТЕАТР БАЛЕТА

Госпожа Ламбер была домашней учительницей. Аделаиду учили на дому из-за балета. Как большинство девятилетних девочек, Аделаида хотела быть балериной. Но в отличие от большинства девятилетних девочек, Аделаида была необыкновенно одаренной танцовщицей. В шесть лет она сдала экзамен и была принята в Парижский театр балета, после чего начались бесконечные уроки, репетиции и выступления, а на обычную школу времени уже не осталось. Поэтому до часу дня она занималась с приходящей учительницей, а затем отправлялась в театр. Идти было недалеко, но Аделаиде путь нравился. Она собирала сумку, ныряла в узкий переулок за желтым почтовым ящиком, проходила мимо деревянной мельницы, легонько стучала по лбу человека, который умел ходить сквозь стены, и улица выводила ее прямо к театру.

Театр располагался в старом круглом здании. Девочка вошла через невысокую заднюю дверь и постаралась незамеченной проскользнуть мимо стола дежурного, где сидел господин Станислас. Ей это почти удалось, но тут она неожиданно громко икнула.

– А, фрейлейн Ади!

Господин Станислас был служитель театра и весьма неприятный человек. От грубых, будто ржавых звуков его голоса во рту у Аделаиды появлялся противный привкус.

– Добрый вечер, – ответила она и изо всех сил постаралась улыбнуться.

За любезное обхождение господину Станисласу не платили, поэтому он им себя не утруждал. Вместо этого он взял растрепанную пачку бумаг и принялся стучать ею по столу, пока листы не легли ровно. Все это время его нос, против всех законов гравитации, смотрел прямо на девочку.

– Ты что, опять была на крыше и кормила этих грязных птиц? – спросил он.

Аделаида пожала плечами.

– Не знаю, – ответила она.

На самом деле Аделаида проводила на театральной крыше почти все перемены, потому что другие юные балерины девочку не любили. Господин Станислас встал и перегнулся через стол, опираясь о него руками. Аделаида застыла на месте.

– Как, интересно, можно не знать, кормила ты птиц или не кормила? – спросил он. – Если человек кормил птиц, то он знает, что кормил, а если не кормил, то знает, что не кормил, но я ни разу не видел человека, который не знал бы, что он делал.

– Им же тоже надо что-то есть! – упрямо сказала Аделаида.

– Пусть едят где угодно, только не на моей крыше! – рявкнул господин Станислас. – Еще раз покормишь там этих тварей – будешь отмывать крышу своими руками! Если директор увидит, какая там грязища, он меня уволит. Ты меня поняла?

Аделаида не желала его понимать, однако кивнула и пошла дальше по залу, потирая язык о нёбо, чтобы стереть гадкий привкус. Повсюду в залах юные балерины растягивались и разогревались перед занятием. При виде Аделаиды они начинали перешептываться и хихикать. Гримерная Аделаиды носила номер семнадцать. Аделаида вошла и стала переодеваться.

БАЛЕТ АДЕЛАИДЫ Л. БЕЛЬМОН

Очень скоро после первых дней занятий оказалось, что Аделаида многократно превосходит всех остальных «крысок» (прозвище юных балерин Парижского театра балета) в своем классе. Учителя заметили ее выдающийся талант. Однако жизнь вовсе не кормила ее одними круассанами с шоколадной начинкой. Улиток тоже хватало. Другие крыски завидовали шумихе вокруг Аделаиды, вниманию, которое уделяли ей преподаватели.

– По-моему, она жульничает.

– Как так?

– Да она же плавает как снулая рыба, не видишь?

– Ну и что? Господин Равель говорит, что она лучше нас.

– Дело не в этом. Она сама думает, что она лучше нас.

Это была неправда, но и что с того? Крыски брались за руки и водили вокруг Аделаиды хоровод, распевая:

Королева пируэта
Загордилась, и за это
Изменится в силуэте,
Как королева Ан-ту-ан-нет-та!

В восемь лет Аделаида впервые выступила в сольной партии. Дело было на ученическом концерте, то есть билеты продавались за полцены, и даже при этом половина мест в зале остались пустыми. Но Аделаиду это не волновало.

Концерт начинался в восемь часов, поэтому она попросила папу прийти в семь, зная, что он все равно опоздает.

– В Парижский театр балета, и поскорее! – вскричал господин Бельмон, прыгая в такси.

Он взлетел по ступеням театра и угодил прямо в растопыренные руки господина Станисласа.

– Извините, не могу вас впустить, – сказал господин Станислас.

– Но там выступает моя дочь, – ответил господин Бельмон.

Господин Станислас заглянул в стеклянное окошко на двери.

– Фрейлейн? – спросил он.

Господин Бельмон поднял бровь.

– Ну, если вы ее так называете…

– В любом случае правила есть правила, – сказал господин Станислас и ехидно ухмыльнулся. – После начала представления в зал пускать не велено.

Мистер Бельмон помолчал, а потом попросил:

– Не могли бы вы налить мне стакан воды? Я всю дорогу бежал без остановки.

Господин Станислас скривился. Господин Бельмон настаивал.

– Ладно, подождите, – сказал господин Станислас и вышел, оставив свой пост.