Приключений не предвидится. Айсберг и фонарный столб

– Это не я с тобой разговариваю, – ответил медведь. – Это ты через меня разговариваешь сам с собой. Или, может быть, прячешься за меня, чтобы с собой спорить. Так или иначе, я молчу. Говоришь только ты.

Арчер открыл рот и поднял палец, но так ничего и не сказал.

– Странно немного, да? – сказал белый медведь.

– Я что, сошел с ума? – спросил Арчер.

Вопрос был явно не из тех, что стоит задавать, когда беседуешь с чучелом белого медведя. Впрочем, Арчеру нечего было бояться. У многих в жизни случаются моменты, когда человеку кажется, будто он сошел с ума, однако для того, чтобы допустить такую вероятность, нужна исключительно здоровая голова. Беспокоиться нужно тогда, когда ты твердо уверен, что сойти с ума не можешь ни при каких обстоятельствах. Вот только в этом случае беспокоиться как раз не получается, потому что ты уже безумен.

– Ты немного чокнутый, – сказал белый медведь. – Но по мне, так оно даже лучше.

Арчер опустил руку, закрыл рот и подумал, что лучше будет промолчать. Он вошел в свою комнату, закрыл дверь и стал бездумно смотреть на сады. В доме Аделаиды не горело ни одно окно. Арчер пожалел о том, что наговорил, но такая уж штука зависть – под ее влиянием даже лучшие из нас скисают быстрее молока.

У Арчера закружилась голова. Он упал на кровать. Все было не так. Все бессмысленно. Ему так нужно было что-то простое и понятное. Неподалеку от кровати стоял встроенный в стену книжный шкаф высотой в три метра. Шкаф доставал до самого потолка. Арчер поднял голову. На верхней полке шкафа он прятал то, что хотел сохранить в тайне от матери. Вот только достать оттуда спрятанное было не так-то просто. Арчер скатился с кровати и занялся приготовлениями. Он подтащил к шкафу небольшой столик и стал громоздить на него пирамиду из стульев. Трех вполне хватило. Потом Арчер аккуратно влез по этой пирамиде, сунул руку в пыльный угол полки и извлек оттуда небольшую бирюзовую шкатулку.

Арчер открыл шкатулку. Оттуда на него смотрел глаз. В животе у Арчера что-то сжалось. Он так скучал по дедушке и бабушке. Но не успел он ни о чем подумать, как замер от страха. У него начала кружиться голова. Вообще головокружение – вещь обычная и сама по себе не страшная. Мало ли у кого может закружиться голова. Но когда вы стоите на верхушке пирамиды из трех взгроможденных на стол стульев, в двух с половиной метрах над полом, закружившаяся голова бывает некстати. Накатил второй приступ. Арчер зажмурился. Стеклянный глаз – нет. Арчер вцепился в шкатулку и вместе со всей пирамидой рухнул на пол.

ОДНОНОГИЕ ФРАНЦУЗСКИЕ ДЕВОЧКИ

Мисс Уайтвуд вывела Аделаиду из дверей Пуговичной фабрики. Осматривая школу, они о многом успели поговорить – о Франции, о домашнем обучении, – но ни слова не сказали ни о фургоне булочника, ни о балете. И вот наконец они вы шли на крыльцо, над которым нависали дымоотводы.

– Что ж, – сказала мисс Уайтвуд, – надеюсь, тебе у нас понравится.

– Конечно, – солгала Аделаида.

– Забегай ко мне на перемене, если будет минутка.

– С удовольствием, – сказала Аделаида.

Они разошлись. Аделаида свернула на север, прошла два квартала и вышла на узкую улицу Крикливых Цветов, где располагалось множество магазинов, а также новое кафе ее отца. Кафе занимало первый этаж углового дома и было выкрашено в такой яркий желтый цвет, что светилось в темноте, словно заколдованное. Аделаида прижала нос к витрине. Господин Бельмон был один.

Напротив кафе, этажом выше, Молли С. Меллингс, выбиравшая конфеты в магазине «Пальчики оближешь», увидела Аделаиду в окно. Молли бросила в Аделаиду конфетой и закричала:

– Там девочка, которую укусил крокодил!

Аделаида резко обернулась. В окнах магазина сладостей маячили лица школьников с Пуговичной фабрики – одни смотрели благоговейно, другие смеялись и чавкали напоказ. Аделаида переступила валяющуюся на тротуаре конфету и вошла в кафе. Она села на высокий барный стул и подсунула под себя руки. Господин Бельмон налил в чашку кипятку.

– Тебе черный чай или зеленый? – спросил он.

– Черный, – ответила девочка.

– Ну? – спросил господин Бельмон, ставя перед дочерью чашку чаю и складывая руки на груди. – Как прошел первый день?

Аделаида пожала плечами и бросила в чай большую ложку сахара.

– Наверное, нормально. Но я туда больше не хочу.

– Почему? – спросил господин Бельмон.

– Просто мне там не нравится.

– Совсем-совсем ничего не нравится?

Аделаида подняла чашку и поднесла к губам.

– Ну, мисс Уайтвуд вроде бы ничего, – сказала она и, отпив глоток, пояснила, кто такая мисс Уайтвуд.

Господин Бельмон вновь стал протирать кофемашину.

– А что ты будешь делать, если не станешь ходить в школу?

Аделаида снова пожала плечами.

– Давай будем путешествовать. Мне не нравится долго сидеть на одном месте.

– Мы не можем себе этого позволить.

Аделаида это знала. Она повернулась на стуле и оглядела пустое кафе. Оно было закрыто – отец еще не успел подготовить его к открытию. Господин Бельмон был человек серьезный и хотел, чтобы все было как надо, а потому зачастую ему приходилось делать все собственноручно.