Приключения

библии. Он утверждал, что раз сам бог учредил такой по¬ рядок в мироздании, что ангелы на небе превратились в людей на земле, то можно без опаски следовать этой бес¬ предельной мудрости, и такая философия, видимо, удовле¬ творяла его. Основы его теории были непоколебимы, хотя применение ее было огромной ошибкой, ибо невозможно представить себе, что какое-либо подобие природы может пытаться вытеснить самое природу. Глава VII Луна зашла. Не видно ничего. Лишь слабая лампада Мадонну освещает. Роджерс, «Италия» К тому времени, когда окончились тайные аудиенции во дворце Градениго, веселье на площади Святого Марка начало заметно спадать. В кафе оставались лишь группы людей, для которых мимолетные шутки и беззаботный смех на площади не составляли веселья; у них было до¬ статочно денег, чтобы веселиться иначе. А те, кому при¬ шлось вернуться к заботам о завтрашнем дне, толпами направились к своим бедным жилищам и жестким по¬ душкам. Однако один из этих бедняков не ушел; он стоял там, где сходились две площади, так неподвижно, словно его босые ноги приросли к камню. Это был Антонио. Луна освещала мускулистую фигуру и загорелое лицо рыбака. Темные глаза его тревожно и сурово глядели на озаренный луной небосвод, словно рыбак стремился про¬ никнуть взглядом в другой мир в поисках спокойствия, которого не знал на земле. На его обветренном лице за¬ стыло страдание, но это было страдание человека, чьи чувства уже притупились, ибо он привык к доле низшего и слабого. Тому, кто считает жизнь и людей лучше, чем они есть на самом деле, он показался бы трогательным примером благородной натуры, страдающей гордо и при¬ выкшей страдать; и в то же время тому, кто принимает преходящие общественные порядки как законы, данные свыше, он бы представился натурой упрямой, недоволь- 85

пой и непокорной, справедливо подавленной властной рукой. Из груди старика вырвался глубокий вздох. Он при¬ гладил поредевшие от времени волосы, поднял с мостовой свою шапку и собрался уходить. — Поздненько ты сегодня не ложишься спать, Анто¬ нио, — сказал вдруг кто-то совсем рядом. — Должно быть, ты по хорошей цене продал свою рыбу или ее было очень много? Иначе человек твоего ремесла не может позволить себе в этот час прохлаждаться на площади! Ты слышал? Часы пробили пятый час ночи. Рыбак повернул голову и безучастно взглянул на чело¬ века в маске, не выражая ни любопытства, ни волне¬ ния. — Ну, раз ты меня знаешь, — ответил он, — значит, ты знаешь и то, что, покинув площадь, я приду в опу¬ стевший дом. Если ты меня хорошо знаешь, ты должен так же хорошо знать и мои несчастья. — Кто же обидел тебя, достойный рыбак, что ты осмеливаешься так храбро говорить о своих несчастьях под самыми окнами дожа? — Республика. — Святому Марку так отвечать безрассудно. Если бы ты сказал это погромче, мог бы зарычать вон тот лев. Но в чем же ты обвиняешь республику? — Проводи меня к тем, кто послал тебя, и я все ска¬ жу прямо им, без посредников. Я готов рассказать о сво¬ их горестях самому дожу, сидящему на троне, потому что мне, старику, уже не страшен его гнев. — Ты думаешь, меня послали к тебе как доносчика? — Тебе лучше знать свое поручение. Человек снял маску и повернул голову так, что луна осветила его лицо. — Якопо! — воскликнул рыбак, вглядываясь в выра¬ зительное лицо браво. — Человек твоего ремесла не мо¬ жет иметь поручения ко мне. Даже при лунном свете было заметно, как краска за¬ лила лицо браво; но больше он ничем не выдал своих чувств. — Ты ошибаешься. У меня есть к тебе дело. — Разве сенат считает, что рыбак из лагун достаточ¬ но важная персона, чтобы удостоиться удара кинжалом? .Тогда выполняй свою работу! — сказал Антонио, взгля¬ 86