Приключения

нув на свою обнаженную загорелую грудь. — Ничто на помешает тебе! — Ты несправедлив ко мне, Антонио. У сената нет такого намерения. Но я слышал, что у тебя есть причины для недовольства и что ты не боишься открыто говорить и на островах“ и на Лидо о таких делах, которые патри¬ ции предпочитают скрывать от бедняков. Я пришел как друг, и вовсе не для того, чтобы вредить тебе, а чтобы предостеречь тебя от последствий таких неразумных по¬ ступков. — Тебя послали сказать мне об этом? — Старик, годы должны были бы научить тебя при¬ держивать язык. Какая тебе польза от напрасных жалоб на республику и что, кроме зла, могут эти жалобы при¬ нести тебе самому и ребенку, которого ты так любишь? — Я не знаю... но, когда болит сердце, язык не может молчать. Они отняли у меня моего мальчика, и у меня не осталось ничего дорогого в жизни. И мне не страшны их угрозы, потому что жить мне все равно осталось недолго. — Ты должен усмирить свое горе разумом! Синьор Градениго давно уже дружески относится к тебе — я слы^ шал, твоя мать была его кормилицей. Попытайся же упро¬ сить его, вместо того чтобы злить республику жалобами. Антонио задумчиво смотрел на своего собеседника, но, когда тот умолк, он печально покачал головой, словно вы¬ ражая этим, что от сенатора помощи ждать нечего. — Я сказал ему все, что только может сказать чело¬ век, рожденный и вскормленный на лагунах. Он сенатор, Якопо, и не понимает страданий, каких не испытывает сам. — Ты неправ, старик, и не Должен обвинять в чер¬ ствости человека, рожденного в богатстве, только за то, что он не испытал бедности, от которой ты и сам бы от¬ казался, будь это в твоих силах. У тебя есть гондола и сети; с твоим здоровьем и умением ты счастливее, чем он, у которого ничего этого нет... Разве ты забросил бы свое искусство и разделил свой' скудный доход с нищим у храма Святого Марка, чтобы оба вы стали одинаково бо¬ гаты? — Возможно, ты и прав, говоря о нашем труде и до¬ ходах, но что касается наших детей — здесь мы равны. Я не вижу причин, почему сын патриция может разгули¬ вать на свободе, в то время как мой мальчик должен идти 87

на верную гибель. Или сенаторам мало их власти и бо¬ гатства и им нужно еще лишить меня внука? — Но ты ведь знаешь, Антонио, что государству нуж¬ ны защитники, и, если бы офицеры стали искать храбрых моряков во дворцах, подумай сам, смогли бы они найти там для флота тех, кто принес бы славу Крылатому Льву в трудный час? Твоя старческая рука еще сильна и ноги устойчивы в любую качку на море; вот они и ищут та¬ ких, как ты, привыкших с детства к морю. — Ты мог бы добавить, что моя старческая грудь покрыта рубцами. Тебя еще не было на свете, Якопо, ко¬ гда я пошел сражаться с нехристями, и кровь моя лилась, как вода, во славу отечества. Но они забыли об этом, а в храмах на мраморе высечены имена знатных господ, ко¬ торые вернулись с той же самой войны без единой цара¬ пины. — Все это я слышал от отца, — печально ответил браво изменившимся голосом. — Он тоже пролил кровь, защи¬ щая республику, и это тоже забыто. Рыбак огляделся вокруг и, заметив, что несколько че¬ ловек неподалеку о чем-то разговаривают между собой, сделал знак своему собеседнику следовать за ним и на¬ правился в сторону причалов. — Твой отец, — сказал он, когда они медленно пошли рядом, — был моим товарищем й другом. Я стар, Якопо, и беден, дни мои прошли в труде на лагунах, а ночами я набирался сил для завтрашних трудов. Но мне горько было услышать, что сын того, кого я очень любил и с кем так часто делил радость и горе в.ясный день и в нена¬ стье, выбрал себе такое занятие в жизни, если, конечно, молва не лжет. Золото, которое платят за кровь, никогда не приносит счастья ни тому, кто платит, ни тому, кто его получает. Браво не проронил ни слова, но рыбак, который в дру¬ гое время и в другом расположении духа отшатнулся бы от него, как от прокаженного, грустно взглянул на своего спутника и увидел, что мускулы его лица вздрагивают, а щеки покрыла бледность, которая при лунном свете де¬ лала его похожим на привидение. — Ты позволил нужде ввергнуть себя в смертный грех, Якопо, но ведь никогда не поздно воззвать к святым за помощью и не касаться больше кинжала. Не очень-то лестно человеку слыть твоим другом в Венеции, но друг 88