Приключения

работаем и слишком мало за это получаем. С тех пор как начался маскарад, я послал всего дюжину бочонков лакг рима-кристи на каналы и больше ничего не продал. Так что тебе хватит, если хочешь выпить. — Я дал обет трезвости. Итак, твое судно готово вы¬ полнить поручение? — А готов ли сенат заплатить мне за это? Ведь это уже четвертое плавание по его делам, и все сделано как следует — пусть заглянут в свои секретные бумаги и убе¬ дятся в этом. — Они довольны, и тебе хорошо заплатили. — Не так уж хорошо. Я гораздо больше заработал на одной партии фруктов с островов, чем за все ночные поездки до делам сената. Вот если бы те, кому я служу, дали моей фелукке разрешение на въезд в ка¬ налы, тогда бы можно было действительно кое-что зара¬ ботать. — Нет ни одного преступления, которое святой Марк карает так сурово, как контрабанду. Будь осторожен со своим вином, а не то можешь лишиться не только судна и поручений сената, но и свободы! — Вот это-то меня и возмущает, синьор Родриго! Мы для республики когда мошенники, а когда и нет. Иной раз сенат доброжелателен к нам, как отец к своим детям, а в другой — нам приходится делать свои дела только но¬ чью. Мне очень не нравится такое неровное отношение, как только у меня появляется хоть малейшая надежда на заработок, она тотчас рассыпается в прах от тако/о хму¬ рого взгляда, какой только святой Януарий мог бы бро¬ сить на грешника. — Запомни, ты находишься не в Средиземном море, а на одном из каналов Венеции. Такой разговор мог бы навлечь на тебя беду, если бы его услышал кто-нибудь другой, менее дружественно к тебе настроенный. — Спасибо за заботу, хотя вид вон того старого двор¬ ца—такое же. внушительное предупреждение для бол¬ туна, как для пирата виселица на берегу моря. Я встре¬ тил старого приятеля на Пьяцетте, когда там уже стали собираться маски, и мы перекинулись несколькими сло¬ вами на этот счет. Он уверен, что чуть ли не каждый второй человек в Венеции получает деньги за доносы на других. Очень жаль, Родриго, что сенат при всей его ка¬ жущейся любви к правосудию позволяет разгуливать на 91

свободе разным мошенникам, один вид которых заставил бы и камни покраснеть от стыда и гнева! — Я и не знал, что такие люди открыто разгуливают по Венеции. Тайное преступление может некоторое время оставаться нераскрытым, потому что его трудно доказать, но... — Черт возьми! Мне говорили, что у Совета с греш¬ никами разговор короткий — все признаются в своих зло¬ деяниях. А вот взять этого негодяя Якопо... Что с тобой, дружище? Якорь, на который ты опираешься, не из рас¬ каленного железа. — Но он и не из пуха: от одного прикосновения к нему мо!уг заболеть все кости, не в обиду будь сказано. — Да, конечно, он сделан из железа, которое ковал сам Вулкан. Этот Якопо не достоин гулять на свободе в честном городе, а между тем его можно встретить на пло¬ щади и расхаживает он там так же спокойно, как любой патриций на Бролио! — Я его не знаю. — Если ты не знаком с храбрейшей рукой и надеж¬ нейшим клинком Венеции, добрый Родриго, это делает тебе честь. Мы же, в порту, хорошо его знаем и при виде этого человека сразу вспоминаем обо всех своих гре¬ хах. Удивительно, что инквизиторы до сих пор не про¬ кляли его на одной из публичных церемоний в назидание более мелким преступникам! — Разве его преступления так хорошо известны, что с ним можно расправиться без всяких доказательств? — Задай-ка этот вопрос на улицах! Если в Венеции умирает христианин — а их умирает немало, не говоря уж о тех, кого губит борьба за власть, — то все уверены, что умер он от руки Якопо. Синьор Родриго, ваши каналы —* отличные могилы для внезапно умерших. — Мне думается, здесь есть противоречие. То ты го¬ воришь о руке Якопо, то о каналах, воды которых покры¬ вают умерших. Право же, люди ошибаются в Якопо. Мо¬ жет быть, его несправедливо оклеветали? — Я понимаю, что можно оклеветать священника, по¬ тому что он, как христианин, должен охранять свое доб¬ рое имя ради чести церкви, но что касается браво, то его оклеветать не удалось бы и бывалому адвокату. Не всели равно, больше или меньше обагрена рука, если на ней кровь человека! 92