Приключения Бэзила Скуридайна

А в это время, по безлюдной улице Тайясаля, ведущей к храму Чакмоола, меряя широкими шагами каменную мостовую, спешил высокий, непохожий ростом и одеждой на индейца человек. На плече он держал тяжелую аркебузу, от фитиля которой вился тоненький синий дымок. Это был Хайме. Он не отказался от своего безрассудного плана. Придя на площадь, где его товарищей должны будут принести в жертву, громом выстрела аркебузы, он решил посеять панику среди индейцев и спасти друзей. О том, что будет дальше, храбрец не думал. Внезапно Хайме услышал, что гул толпы, доносившийся с площади, прекратился. «Неужели с Бэзилом все кончено?» — горько подумал он. Хайме представил жрецов, сдирающих с тела мертвого товарища кожу и как остальных, дергающихся в руках безжалостных чаков, укладывают на склизкий от крови жертвенный алтарь! Слезы накатились на его глаза. Это он виноват. Дело в том, что, посчитав храм Циминчака полностью покинутым на время кровавого зрелища, при заряжании аркебузы он, потерял бдительность и не заметил, как на него напал сзади храмовый служка, неизвестно почему не ушедший на церемонию жертвоприношения. С ним он справился легко, но драгоценное время было потеряно. А может, нет? Задыхаясь под тяжестью аркебузы, Хайме ускорил шаг.

Василий, подтянув к себе тело убитого им воина, рывком, как пушинку кинул его на плечи и вскочил на ноги. Прикрываясь покойником как щитом, юноша бросился к трибуне. Сразу несколько стрел, просвистев в воздухе, воткнулись в мертвеца, а одна из них, насквозь пронзив его тело, наконечником кольнула грудь юноши. Но было поздно! Через мгновение, Василий опустил макуатвиль на голову одного из стрелков и, круша все на своем пути, устремился к навесу, на вершине трибуны. Сметя с дороги охранника правителя, Василий просунул руку за красную занавеску, пытаясь схватить самого его. Это ему удалось. Но что это, вместо долгожданной добычи, его рука выволокла из-под нее высокий, почти в рост властителя индейцев его головной убор! Василий потянул занавеску на себя. Под навесом никого не было! Правитель сбежал! Его план захватить заложником первого человека государства и обменять его жизнь на их свободу, провалился. Юноша мельком окинул взглядом площадь. На трибуне стояла сумятица и суматоха. Знать разбегалась с трибуны в разные стороны. Лишь воины, не понимая, что происходит на трибуне, стояли стройными шеренгами, не выказывая никакого волнения. Сейчас им дадут команду уничтожить его и все, конец! Ярость отчаяния охватила юношу.

— Эй вы! Косоглазые твари! — размахивая макуатвилем, неожиданно прокричал он на русском языке. — Не многие из вас познают вкус моего тела. Скорее мириады земляных червей пресытятся угощением, которое я для них приготовлю из вас!

Взгляды толпы, услышавшей громкую незнакомую речь, устремились на Василия, стоявшего на самой вершине трибуны для знати. Он замер в нерешительности. Что делать дальше?

В наступившей тишине снизу донесся печальный голос Рауля:

— Дон Бэзил! Прощайте!

Чаки, с бесчувственными каменными, лицами, похожими на раскрашенные, страшные маски, волокли сопротивляющегося Рауля на жертвенный камень. Рядом мелькал красный плащ Ах Кина. Теперь Василий знал, что ему делать. Раздавая удары мечом направо и налево, он устремился на помощь испанцу. Увидев, спешащего на выручку другу Василия, чаки и Ах Кин, оставив Рауля, с необыкновенной прытью бросились врассыпную. Настигнув жреца, Василий нанес ему удар макуатвилем. Облако красных перьев взлетело вверх, медленно опадая на жертвенник. К сожалению, удар меча юноши пришелся только по плащу верховного жреца.

— Помоги Умберто и братьям Наварро! — крикнул Василий Раулю, передавая нож, которым он перерезал веревки, связывающие его руки.

Он хотел вновь броситься вдогонку за Ах Кином, но его взгляд внезапно наткнулся на паланкин, на котором уносили с трибуны индейца, по великолепию своих украшений, не уступающему правителю. Расправившись с охраной, охваченный азартом охотника, Василий в несколько шагов оказался рядом с ним. Наученный горьким опытом, он макуатвилем сбил с разряженного индейца головной убор и, схватил его, за черные масляные волосы, уложенные в кружок на голове. Намотав их на руку, он стащил знатного сановника с паланкина. То, что за этим последовало, изумило Василия. Никто из воинов, не покинул своих шеренг, правильными рядами расположенных по периметру площади, чтобы помочь дергающемуся в его руке знатному пленнику, засыпать стрелами, дротиками, забить палицами и рассечь на части острыми обсидиановыми лезвиями своих макуатвилей. Только возглас разочарования, порожденный одновременным вдохом воздуха тысячами глоток удивленных воинов, раздался над площадью! Василий, все еще ничего не понимая, дождался, когда друзья присоединятся к нему и, волоча за волосы пленника, оглядываясь назад, в их компании покинул храмовую площадь, выйдя на дорогу, ведущую в город. Никто их не преследовал, наоборот, им уступали дорогу!

От толпы отделилась тонкая женская фигурка и догнала их. Это была Милагрос.

— Я с вами! — заявила она.