Приключения Бэзила Скуридайна

Когда гул толпы на храмовой площади стал явственно слышен, старший из жрецов, приказал связать шестерым друзьям Василия руки. По его же команде их погнали к выходу из дворика. По взорвавшему воздух реву толпы, юноша понял, что его друзья уже на площади и пришла его очередь. Древко копья, больно упершееся в позвоночник, направило Василия на путь уже пройденный Раулем, Умберто и братьями Наварро. Пройдя под аркой узкого каменного коридора, Скурыдин, внезапно очутился на храмовой площади. От крика и свиста окружающей ее публики у него заложило уши. Зверовато озираясь на зрителей, Василий огляделся. Он находился почти в центре площади, покрытой каменной плиткой. Рядом, у жертвенного алтаря, цепочкой в очередь к нему, окруженные воинами, понуро стояли его друзья. Со страхом и покорностью судьбе они рассматривали жертвенный алтарь и стоящее рядом изваяние полулежащего на пьедестале злого тонкогубого Чакмоола, держащего в руках поднос, на котором должны будут биться живые сердца, вырванные у них из груди. Возле него, плотоядно посматривая на свои жертвы, переминались с ноги на ногу одетые в черное чаки. Справа от скульптуры божества располагалась трехступенчатая каменная трибуна, на вершине которой был установлен навес. Кресло под ним, своей монументальностью больше напоминающее трон, было пусто, но вся остальная трибуна была заполнена пестро одетой индейской знатью. Сверкали на солнце нефритовые кольца, перламутр — украшавший одежды, оттягивающие уши изумрудные подвески, серьги, переливались различными цветами перья диковинных птиц высоких головных уборов. Дальше, по всему периметру площади стеной стояли, угрожающе блестя черной и красной краской воинские отряды со своими штандартами и знаменами, между которыми, тонкой прослойкой размещались простолюдины — старики, женщины и дети. За их спинами, ослепительно сверкал облицовкой своего покрытия, ведя ступенями каменных лестниц к упирающемуся в голубое небо своей крышей второму храму Чакмооля, четырехгранный конус громадной пирамиды.

Но все это было безразлично Василию. «Где столб? Как далеко он от трибуны?» — обегая глазами, поверхность площади, переживал он. Его подвели к нему, схватившие юношу за руки жрецы. Столб был врыт в землю, посредине прямоугольника в центре площади, свободного от каменного покрытия. Напрягая зрение, юноша устремил свой взгляд в его основание, пытаясь увидеть поставленную Милагрос метку, и нашел ее. Небольшой крест, нарисованный мелом белел в самом его низу. Готовое вырваться из груди Василия сердце немного успокоилось. Молодчина Милагрос! У столба, откуда-то появился третий жрец, с толстой конопляной веревкой. Втроем служители культа за правую ногу, возле лодыжки привязали его этой веревкой к столбу так, что он не мог отойти от него больше чем на девять футов. Василий взглядом оценил расстояние до трибуны. Оно было всего в два раза больше длины его веревки. Это его обрадовало. Если он сможет освободиться от веревки, то при благоприятном стечении обстоятельств успеет достигнуть трибуны раньше, чем самый резвый лучник успеет натянуть тетиву лука. Кто-то из жрецов, с трудом держа двумя руками, сунул в руки Василию деревянный меч, рукоятка которого была украшена цветами. Меч был изготовлен из крепкой древесины красного дерева и поэтому был тяжел для жреца. Но Василию он был легок. «Если бы чуть потяжелей! — подумал он, махнув мечом. — Тогда бы в самый раз!»

Внезапно шум прекратился. На площадь, со стороны храма, вошла пышная процессия, состоявшая из охраны и придворных, которая направилась к трибуне. Несколько десятков важных сановников, воинов и слуг сопрождали богато украшенный паланкин, который несли на своих плечах рабы. За яркими занавесками, закрывающими кабинку паланкина, сидящего внутри не было видно. Тем не менее, весь люд, собравшийся на площади, от мала, до велика, едва завидев процессию, рухнул на колени, устремив свои взгляды вниз. Рабы, чуть ли не ступая ногами по телам павшей в ниц знати, занесли паланкин на вершину трибуны. Двое подбежавших слуг, отдернули занавески и подхватив под руки, помогли сидящему в кабинке выйти из нее и взойти на трон под навесом. Василий не успел разглядеть его. В глаза только бросился немыслимой формы и расцветки, высокий головной убор, украшавший голову важной персоны. «Очевидно, это и есть тот, кто мне нужен!» — решил Василий. Усадив своего господина на трон, слуги задернули навес полупрозрачной красной тканью, со всех сторон, так чтобы сидящего за ней не было видно окружающим.

Раздалась громкая команда и народ, украдкой поглядывая в сторону навеса, стал подниматься с колен. Из храма Чакмоола на площадь выбежал Ах Кин — главный жрец. На его плечи был накинут плащ из красных перьев отороченный внизу бахромой. В руках он держал привязанный на веревках глиняный сосуд с дымящимся копалом — ароматической смолой. Окурив Василия и его товарищей, жертвенные алтарь, столб и статую Чакмоола, бормоча заклинания изгоняющие демонов, он обежал всю площадь и исчез в храме.