Приключения Бэзила Скуридайна

Нащупав рукой спинку стула, Джонс Миллер осторожно присел на него и рванул на себе ворот рубахи. Было жарко от стоящей на столе перед ним, краснеющей древесными углями, жаровни. Ее принес по его просьбе перед сражением корабельный кок. Если бы не жаровня, в каюте стоял бы мрак. Ставни на окнах его каюты, дверь были плотно подогнаны и не пропускали свет. За дверью наступила тишина. «Вот и пришел черед Бэзила Скуридайна! — подумал он. — Жаль парнишку. Из него бы вышел настоящий моряк!». Перед глазами капитана прошла вся его жизнь. Родился в бедной семье моряка, с детства мечтал о море. Юнга, матрос, боцман, первый помощник и, наконец, капитан корабля. Семью не создал, потому что его домом было море, а семьей экипаж корабля. Денег не скопил. Быстро пролетела жизнь. Но умирать ему не страшно, жалости к себе нет! Какая может быть жалость к себе у старого разбойника, который, отнимая жизнь у других, никогда не жалел никого! Сколько их было?

Дверь затрещала от глухих равномерных ударов чем-то тяжелым, с подволока посыпалась труха. «Аварийный брус под таран приспособили! — решил Джонс Миллер, вставая с кресла. — Пожалуй, пора поспешить на встречу к Святому Петру! Пусть подыщет мне местечко поближе к экипажу!». Капитан встал. Нащупав рукой парусину, накрывающую темную возвышенность, протянувшуюся от двери внутрь каюты вдоль продольной переборки, он потянул ее на себя. Взгляду открылся ряд бочек с порохом. Их было шесть. Одна из них была открыта. С края ее свисал конец фитиля. Оставшиеся три располагались под ними, в каюте старпома. Последний раз он посмотрел на карту Вест-Индии, висящую на стенке каюты. Поверхность карты окрасилась багровым красным цветом от света тлеющих на жаровне углей, словно кто-то обильно полил ее кровью! В двери уже были видны через щели что-то кричащие испанские солдаты, раскачивающие на ремнях аварийный брус. Еще один удар им и она упадет с петель. Фитиль уже не поможет! Джонс Миллер рванул угол карты на себя и поднес его к жаровне. Бумага вспыхнула ярким пламенем, осветив пространство каюты. В тот самый момент, когда раздался грохот упавшей с петель двери, капитан Джонс Миллер, перекрестившись и прикрыв лицо рукой, словно это могло защитить его от яркой вспышки, бросил горящую бумагу в открытую бочку.

Грохот взрыва был такой силы, что слышался за несколько десятков миль вокруг и поднял в воздух тучи чаек, уток и пеликанов на всем северо-западном побережье Юкатана. «Толстушка» от взрыва разломилась пополам и начала тонуть, а на «Сан-Фелипе» сбросило в море бизань-мачту и разнесло вдребезги надстройку полуюта вместе с командованием и офицерами. На нем начался пожар. В один миг от боевого корабля остался один дрейфующий обгорелый остов с двумя голыми мачтами, море вокруг которого покрыли деревянные обломки с держащимися за них, уцелевшими при взрыве людьми.

Глава VI. На враждебной земле

Солнце жгло безбожно кожу на теле Скурыдина. Морская вода также не была его союзником. Раны и ссадины, полученные им в последнем бою, разъедаемые содержащейся в ней солью, вызывали невыносимую боль. Держаться за обломок реи мачты «Толстушки», не было сил. Три дня назад, он чуть не убил его, подброшенный в воздух взрывом и с шумом упавший рядом с ним. Тогда, все море вокруг горящего галеона испанцев было усеяно обломками его «Толстушки», живыми людьми, плывущими к ним, мертвецами и частями человеческих тел. К вечеру появились рыбацкие суденышки, которые занялись сбором оставшихся в живых. Скурыдин притворился мертвым, когда шлюпка с одного из них подошла к его обломку реи. Потрогав багром Василия и для убедительности, спихнув его с бревна, рыбаки несколько минут понаблюдали, как бесчувственное тело погружается в глубину. Удостоверившись в том, что он не подает признаков жизни, спасатели налегли на весла, направив шлюпку к следующему несчастному. Скурыдин, насколько смог задержал дыхание и всплыл только тогда, когда его легкие готовы были разорваться внутри. Тогда он был счастлив, видя удаляющийся от него транец шлюпки. А сейчас, спустя три дня после этого, он сожалел о своем поступке. За глоток пресной воды он был готов отправиться на виселицу. Но даже этого ему никто дать не мог. За трое суток его плавучую обитель отнесло далеко от места взрыва и море вокруг было пустынно.

Время от времени Скурыдин терял сознание, но обломок реи не выпускал из своих железных объятий. На четвертые сутки появилась еще одна напасть. Вокруг него, описывая сужающиеся круги, стал кружить плавник большой рифовой акулы. Приняв Скурыдина за мертвеца, она попыталась отхватить его ногу, свисающую с бревна в воду. Собрав все свои силы, Василий ударил пяткой по обнаглевшей хищнице. Ему повезло. Удар пришелся прямо в глаз акулы. Получив болезненный удар, подводная охотница взбурлила поверхность воды и покинула его.

Угроза исходила не только из-под воды. Его атаковали и с воздуха. Откуда-то прилетели огромные белые чайки, каждая из которых, пикируя на него, стремилась отщипнуть кусочек кожи.