Приключения Бэзила Скуридайна

Василий потерял счет дням, когда конвоиры в очередной раз повели его на допрос. На этот раз его привели в камеру пыток. Она была без окон и освещалась чадящими в потолок фонарями. Здесь Василий встретился не только со старыми знакомыми — секретарем и обоими инквизиторами, но и новыми действующими лицами. В камере находился палач, коренастый мужик в черной маске с прорезями для глаз и два его помощника, парни без масок похожие друг на друга туповатыми и безликими выражениями лиц. Палач нервно похаживал вокруг орудий пыток — дыбы, которая представляла собой веревку с крюком, свисающую с потолка, протянутую через систему блоков, один из которых был закреплен на потолке камеры, а второй, с ручкой для вращения — на треноге, установленной на полу камеры; наклонной лестницы, для пытки водой. Рядом, на столике лежали различные пыточные приспособления — оковы, жгуты и веревки, ткань для кляпов, кусачки, ножницы, деревянные затычки, кувшин для воды.

Когда дверь камеры закрылась, худой и желчный инквизитор обратился к собравшимся, зачитывая что-то с листа. Спустя несколько минут, его перевел Василию толстый инквизитор.

— Во имя Иисуса Христа! — начал он. — Отец Агилар, зачитал всем заявление о том, что вы подозреваетесь в том, что не сказали всю правду, а улики по вашему делу показали ученым людям, находящимся в ясном сознании, что следует применять пытки. Знайте, что пыткам вы будете подвергаться в течение такого времени, которое сочтем необходимым. Если вы во время пытки умрете, получите травмы, лишитесь конечности, это ваша вина и ответственность, а не наша, потому что вы отказываетесь говорить правду!

«Очистили свою совесть святые отцы, перед тем как совершить мерзость!» — зло подумал Скурыдин.

— Если вы покаетесь и назовете своих сообщников, мы отменим пытку! — вкрадчивым голосом предложил инквизитор.

Юноша ничего не ответил на его предложение. Подождав несколько минут, доктор Крус поднял вверх правую руку. Это был сигнал к началу пытки.

Двое помощников палача, побежав к Василию, раздели его до нага. Связав веревкой за спиной руки и подтолкнув узника к свисающему с потолка крюку дыбы, подцепили его на него. Палач, проверив надежность зацепления, подошел к треноге. Медленно крутя ручку блока, он начал подъем жертвы.

Василий сначала почувствовал, как с хрустом заворачиваются за его спиной руки, а потом, как отрываются ноги от земли. Страшная, нестерпимая боль пронзила его. От нее хотелось кричать и просить о пощаде наблюдающих за ним снизу людей. Но он сдержал себя. Стиснув зубы, Скурыдин вытерпел первую пытку. Его опустили вниз только тогда, когда он начал терять сознание. Словно из тумана перед ним вновь появилось лоснящаяся круглая физиономия отца Эстебана.

— Не заставляйте нас продолжать пытку! — уговаривал он, — покайтесь и назовите имена еретиков, которые помогали вам!

— Их не было! — упорно стоял на своем Василий.

Палач привел в движение дыбу. Боль стала еще страшней. Скурыдину казалось, что его разрывают на части и вытягивают жилы. Но вместо терпения, на этот раз в нем проснулась безрассудная злость к своим мучителям. Из его уст, в адрес инквизиторов неожиданно посыпались ругательства, слышанные им от казаков в пылу битвы или схлестнувшихся между собой в пьяной ссоре. В детстве, маленькому Васечке, однажды здорово досталось от матушки, за сказанное по глупости такое ругательство. Отец Симеон, на уроках в церковной школе, называл людей, употребляющих их — страшными грешниками. Никогда, у Василия не было потребности пользоваться этими ругательствами, а сейчас словно прорвало.

Ученые инквизиторы, услышав грозную речь на незнакомом языке, подвешенного на веревке Скурыдина, оторопели. Что это? Угрозы или дьявольские заклинания? Секретарь едва успевал записывать непонятные слова. Доктор Агилар, распятием взятым со стола, перекрестил изрыгающего заклинания грешника. Но он не унимался. Тогда доктор Эстебан, приказал палачу опустить подозреваемого вниз. Очевидно, тот потерял сознание, как только его ноги коснулись пола. Тело подозреваемого кулем свалилось вниз. Посовещавшись, инквизиторы решили закончить допрос, для того чтобы выяснить у подозреваемого, когда тот придет в сознание, что же он говорил на самом деле и на каком языке.

Очнулся Василий от боли и холода. Он голый лежал на подстилке своей камеры. Рядом валялась его одежда. С трудом натянул на себя полуистлевшие рубаху и порты. Плечи и шея горели адским огнем. Вспомнил допрос. Нет, он лучше умрет от пыток, чем предаст Карлоса. Немного осталось терпеть. Заскрипела открываемая дверь. «За мной пришли, — решил юноша, — не дают после дыбы даже дух перевести!» Содрогаясь от боли, он встал навстречу своим мучителям.

Василий ошибся. Вместо пыточной камеры его привели в святую палату.

— Прежде чем продолжить пытку, мы хотели бы узнать у вас, на каком языке вы говорили вчера? — спросил не успевшего войти Скурыдина, инквизитор Эстебан Крус.

— На русском! — нечаянно сорвалось с губ юноши.