Приключения бригадира Этьена Жерара

Это был высокий толстый человек, действительно, очень веселого характера. Он все время шнырял в горах, во главе своей свирепой шайки, держась на нашем левом фланге. Шайку свою он сорганизовал так образцово, что изловить его мы не могли, несмотря на все усилия.

В его отряде царила строжайшая дисциплина, и непослушные подвергались строгим наказаниям. Случались, впрочем, с этими разбойниками и неприятные для них вещи, — не всегда дисциплина ведет к благу. Вы это увидите из моего рассказа… Не высеки Мануэлло своего лейтенанта… Но не буду забегать вперед. Всему свое время.

Итак, друзья мои, отступление для нас было сопряжено со многими трудностями. Массена быстро начал переправлять обоз и больных из Торрес-Новас, где была главная квартира, в Коимру, которая представляла первый укрепленный пост по нашей коммуникационной линии.

В это время одна из наших дивизий, дивизия Клозеля, к которой была прикомандирована кавалерийская бригада Монбрена, стояла к югу от Таго; нужно было уведомить их, что мы отступаем. В противном случае, Клозель мог очутиться один без поддержки, окруженный неприятелем. Но все дело в том, что сообщение между нами и Клозелем было прервано партизанами. Курьера послать нельзя было — не то что курьеров, но и небольшие разведочные отряды партизаны без труда уничтожали.

Я себе не представлял, как можно будет спасти четырнадцать тысяч лучших сынов Франции. Мне и в голову не приходило, что честь совершить этот подвиг и спасти армию Клозеля выпадет на мою долю.

В это время я состоял при штабе Массены. Кроме меня, у него было еще два ад'ютанта. Они тоже были очень храбрые и умные офицеры. Одного звали Кортекс, а другого — Дюплесси. По годам они были старше меня, но во всех других отношениях, разумеется, моложе.

Кортекс, например, был маленький, смуглый человечек, очень живой и подвижной. Солдат он был хороший, но его портила необычайная самоуверенность. Если бы Кортекса стали все ценить так, как он caм себя ценил, он оказался бы первым человеком во всей армии.

Дюплесси, как и я, был гасконец. Красив он собой был необычайно; впрочем, это неудивительно, потому что все гасконцы — красавцы. Дежурили мы трое по очереди при маршале.

В тот день, с которого начались описываемые события, дежурил Кортекс. За завтраком мы с ним виделись, но затем он внезапно куда-то исчез.

Массена весь этот день пребывал в обычном для него угрюмом состоянии духа. Он то-и-дело брал подзорную трубу и начинал глядеть на английский лагерь. Наконец, в двенадцать часов ночи, очевидно, не увидав того, что ему было нужно, Массена крепко выругался, повернулся и вошел в дом, хлопнув дверью.

На следующий день утром другой ад'ютант Массены, Дюплесси, имел с маршалом разговор, после которого исчез, подобно Кортексу.

Вечером я сидел в приемной комнате. Маршал прошел мимо меня, приблизился к окну и стал опять смотреть на восток, как накануне. С полчаса он стоял у окошка, а затем, звякая шпорами и саблей, быстро вышел из комнаты и пошел по коридору. И снова всю эту ночь он ходил по своей спальне, ругаясь и топая ногами. Меня он к себе не призывал, а я его слишком хорошо знал, чтобы войти без зова: Массена, когда сердился, был не менее страшен, чем сам император.

На следующий день утром я получил приказ явиться к маршалу. Когда я вошел, Массена произнес:

— А, это вы, Жерар!

И дружески взяв меня за рукав, он подвел меня к окну, выходившему на восток. Перед нами белело целое море палаток, в которых располагалась наша пехота. Вдали была видна горная цепь, увенчанная высоким утесом.

— Это, — Сьерра-Меродаль, — сказал Массена, указывая на горную цепь и подавая мне подзорную трубу. — Замечаете ли вы что-либо на вершине?

Я поднес подзорную трубу к глазам и увидел на вершине нечто в роде возвышения или холмика.

— То, что вы видите, — сказал маршал, — не что иное, как куча сухих бревен. Они нарочно сложены там, чтобы служить в случае надобности сигналом. Мы сложили этот костер еще в то время, когда местность была в наших руках. Теперь там хозяйничает неприятель, но бревна целы. Жерар, костер должен быть зажжен нынче ночью. Это нужно для Франции, это нужно для армии! Двое ваших товарищей уже уехали, чтобы сделать это дело, но ни одному из них не удалось добраться до вершины. Сегодня — ваш черед, и я надеюсь, что вы будете счастливее своих товарищей.

Не солдату требовать об'яснений, зачем ему приказывают сделать то или другое. Я хотел уже уйти, чтобы немедленно приняться за дело, но маршал остановил меня.