Приключения Бульбобов

— Помогать человеку — вот для чего мы живём,— сказала она.— Мы, простые собаки, охраняем дом человека, его скот, имущество, детей. А знаю я от Султана — он это в городе слышал, он ведь в городе до двух лет рос… Сам слышал, что есть собаки-пастухи, ездовые собаки. Запрягают собак в лёгкие саночки и ездят на них там, где очень холодно, где снег и лёд.

Мама объяснила нам, что такое сани, снег и лёд, и продолжала:

— Есть ещё собаки-пограничники, собаки-ищейки. По следу могут найти человека. Это очень умные собаки, специальную школу кончают…

— Так и у собак есть школа?! — радостно воскликнули мы с Бобом.— Вот бы и нам поучиться в ней! Толя, Коля и Генка пойдут в свою школу, а мы — в свою.

— Есть собачьи школы, есть,— сказала мама.— Но учиться можно не только в школе.

— Мама, а ты тоже хорошая ищейка! Ты нашла Толю и Колю, нас нашла у реки!

На радостях я взобрался на маму, чтоб лизнуть ее в уголок рта. Но поскользнулся и съехал со спины, как с горки. Это мне понравилось.

— Ну-у, скажешь… Какая из меня ищейка! — смутилась мама.— До ищейки мне далеко. Но мы, простые собаки, должны уметь всё.

— Значит, мы лучше породистых? Ура! — я опять вскарабкался на маму, снова съехал. Боб — за мной.

— Перестаньте, бок мне обдерёте. Послушайте лучше, что Султан видел однажды по телевизору. У Генки телевизор есть…

— А что такое телевизор-р-р? — «Р» прозвучало у меня раскатисто, как у взрослой собаки.

— Это такая будка, закрытая со всех сторон. Там, где лаз,— стекло, похожее на лёд. Хотя вы и льда не видели. Ну, такое стекло как в окнах человеческого дома. Блестит, как лужица на солнце. Да… И в этом стекле показывают всё, что есть на свете, только оно не пахнет. Одни тени… Однажды слышу, говорит Султан, лай в доме… «Незнакомый пёс забрался?!» — подумал он и как бросится в комнаты. Хотел проучить злодея… Забежал, а там телевизор светится и Генка возле телевизора сидит, смотрит. А на телевизионном стекле — тени собак. И вот чудо: тени, а лают, тени людей, а говорят! И каких только собак Султан не увидел в телевизоре — и больших, и маленьких, и лохматых, и гладких, с длинными мордами и короткими, с хвостами и без хвостов!..

— А как же они без хвостов разговаривают с другими собаками? — удивился я.

— Не знаю. Калеки — что с них возьмёшь. Да, так в этом телевизоре ещё показывали, как собаки раненых людей спасают, как слепых водят. Потом показывали светлые залы, а в них собаки, опутанные какими-то проводами, трубками, ремешками. Возле собак ходят люди в белом, что-то делают с ними… И ещё показали, как собаки с неба спускаются в круглой будке. Звали этих собак Белка и Стрелка…

— Такого быть не может! — сказал Боб.

— Нет, не может! — усомнился и я.

— Может! Султан не станет врать, он не такой. Собаки во многом помогают людям. Ума нашего не хватает, чтоб всё понять. Но запомните, дети, одно: главное в нашей жизни — служить человеку, служить на совесть. Люди — наши друзья.

— Все-все-все?! Даже чужие? А на кого тогда лаять? — засыпали мы её вопросами.

— Гм… Кгм…— кашлянула мама.— Опять вы меня подловили. Ну, конечно, не все… Но хороших людей, наших друзей, куда больше, чем плохих.

— Генка сказал, что собака должна только своего хозяина любить…— вздохнул с сожалением Боб.— А мне хотелось бы любить всех-всех!

— Почему — только любить? — сказала мама.— Можно ещё и дружить, уважать, просто жить в мире с тем или другим человеком. Некоторых приходится терпеть, хотя и не любишь, даже ненавидишь. Плохо, если сразу пускаешь в ход зубы.

Я тяжело вздохнул: как во всём разобраться, узнать, кто хороший, кто плохой?

ТОЛЯ ИСЧЕЗ!..

Два дня мы не видели ни Толи, ни Коли, ни Генки. К нам приходил только дед Антон. Он надел маме на шею и застегнул ошейник, и она не могла уже ходить гулять. Лежала в будке, грустная. А мы всё время лезли к ней пососать — есть хотелось. Но молока было мало, и мама уже рычала на нас: «Отстаньте!» Каждый раз, как вылезала она из будки, выходили и мы, начинали возле неё бегать, когда укладывалась на землю — карабкаться ей на спину.

— Мама, а зачем тебе на шею надели ошейник с цепью? — спросил я.— Такой тяжёлой, холодной…

— Это награда за верную службу,— сказала она печально.— Бывают ошейники и без цепи, с широким нагрудником. К этим ошейникам и нагрудникам иногда прикрепляют блестящие железки-украшения. Жетоны называются, медали-награды.

— А тебе скоро прицепят медаль? — спросил Боб.

— Скоро. Когда заслужу — прицепят.— Мама вздохнула и прибавила: — Медали больше породистым дают, кто самый красивый, статный. На собачьих выставках их присуждают…

И нам сделалось грустно, не по себе. Чего-то не хватало. Мы скулили, не находили себе места. Потому ли, что голодновато стало? А может быть, и потому, что давно не видели Толю и Колю? Куда они запропастились? Исчез мой Толя…

Снова пришёл дед Антон. Принёс маме что-то твёрдое и пахучее и в стеклянной посудине белой воды, похожей на молоко. Пока наливал в металлическую мамину миску эту белую воду, мама съела пахучий кусок и стала, облизываясь, лакать.