Приключения Бульбобов

Боб уже не всхлипывал — виновато молчал. Молчал и я, раздумывая над мамиными словами. Как всё в жизни не просто, как трудно разобрать, что хорошо и что плохо. Доктор отлупил Боба — это плохо? Как будто плохо, а если подумать, то и хорошо, поделом. Надо бросать дурные привычки. А мы ведь хотим вырасти настоящими собаками, чтоб родителям не было за нас стыдно — ни маме, ни Султану.

На дворе послышались знакомые голоса, мы узнали: Коли и бабы Ганны.

— Так ты со двора никуда не уходи! И не очень-то бегай! — говорила баба Ганна.— А то нахватаешься ветра, ещё больше горло заболит.

— Бабуля, покажи мне свинью с поросятами! — капризно тянул Коля.

— Покажу, покажу. Сейчас выпущу, пусть побегают. Посмотри, хорошо ли закрыты ворота на улицу. И щель под воротами доской заложи!

— Хорошо! — Колин голос отдалился.

— И смотри, не лезь к свинье! — предупредила баба Ганна.

Мы выглянули — Коля уже бежал к нам от ворот, сделав то, о чём его просила баба. Шея его была повязана толстым лохматым ошейником. Подбежал к будке, схватил Боба.

— Бобка, ты плакал? Ты плакал, Бобка? — посадил его на одну руку, другой гладил, прижавшись щекой к его спинке. Всё-таки и Коля хороший!

Где-то за будкой была дверь в хлев, там громыхала баба Ганна. И вдруг оттуда послышалось — «У-уух!» — и тяжёлый топот, хрюканье. Испугалась курица, с криком перелетела через забор. Мимо будки промчалась по двору что-то белое, толстое и огромное — даже земля задрожала. «Свинья!» — догадался я. За ней высыпали, замелькали толстенькие, кругленькие свинята. Поросята, значит… У ворот свинья резко остановилась, взрыла ногами землю. Поросята с ходу, не успевая затормозить, мягко шлёпались в ворота. Некоторые с разгона садились на хвостики и ехали. Так тормозили. «Гух!» — скомандовала свинья и первой рванула назад. «Хрю! Хрю!» — зафыркали поросята, словно тоже испугались, и кинулись в нашу сторону, обдав нас пылью и ветром. Коля прижался к самой стенке, я и мама шмыгнули в будку, потом снова выглянули. Топот затих у входа в хлев. «Гух!» — снова, пугая, хрюкнула мама свинья, снова все с топотом помчались к улице…

— Тренировка! Ха-ха! — сказал Коля.— Разминка!

Мама Пальма буркнула:

— Не понимает языка свиней… «Гух!» — это у свиней сигнал тревоги. Учит детей спасаться от опасности.

В четвёртый раз свинья не побежала по двору. Пошла степенно, тяжело дыша, принюхиваясь. Что-то подбирала, рыла носом землю. Поросята разбежались кто куда, их было много, больше, чем когтей у меня на передних лапах. Вот если б у меня было столько братьев и сестрёнок! Что бы я делал? Поросята всюду лезли, всё нюхали, ковыряли. Мордочки их по самые глаза сделались чёрными, грязными.

Мама Пальма схватила зубами свою миску, спрятала в будку.

Коля взобрался с Бобом на крыльцо — тоже свиньи испугался. А свинья всё ближе и ближе к будке… Фыркает так, что из-под носа во все стороны летят пыль и мусор. Чмокает ртом, громко чавкает, даже слушать противно. Большущая свинья, в два раза больше нашей будки. Ой, а какие поросята смешные! Мордочки на концах будто обрубленные, а на ногах всего по два костяных пальца… Нет, есть ещё по два, запасных. Они поменьше и находятся высоко на ножках сзади. Зачем им эти запасные пальцы, если они не достают до земли? А хвостики какие! Не на спину закручены, не баранкой, а словно узелком завязаны.

Вдруг раздался ужаснейший визг, прямо вопль. От страха у меня шерсть на загривке стала дыбом, захотелось выть. Свинья захрюкала и ринулась на этот крик — беда! Мама Пальма вылезла из будки и залаяла. Вылез и я. Вижу — Коля прячется в дверях дома, кричит: «Дедуля! Дедуля!» Смотрю — один поросёнок засунул голову между досками забора, а назад вытащить не может: уши не пускают. Верещит!!!

Из дома выбежали дед Антон с железной палкой, баба Ганна без ничего и Коля с Бобом. Свинья не хотела подпускать деда к поросёнку, задирала голову, чтоб укусить. но дед Антон крепко шлёпнул её по боку. «Прочь!» — и она чуть отступила. Засунул железную палку между досок — р-раз! Одна доска сдвинулась, поросёнок вырвался и побежал, вертя головой.

Мы с мамой тоже покрутили головами, почесали лапами уши. Ух, чуть не оглохли…

«Бах! Бах!» — дед снова прибил доску и пошёл в дом. А баба занялась свиньёй с поросятами, загнала в хлев. Так им и надо, если не хотят гулять по-хорошему, лезут куда не след.

Коля принёс Боба к нам. Нацарапал на земле палкой какие-то клетки и запрыгал по ним на одной ножке.

На дворе стало тихо-тихо, даже не верилось, что на свете может быть такая тишина. Но это продолжалось недолго. Вскоре за за бором в огороде начался ещё один концерт.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-у-у-у-у-у-у-у-у,— тянул гнусаво, угрожающе один голос.

— У-у-у-у-у-у-у-эу-эу-эу-эу-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-у-у-у-у-у-у! — ещё противнее и так же грозно тянул другой.

— Коты,— сказала мама.— Это надолго. Могут всю ночь орать, кто кого перекричит. Гав! Гав! Гав! — стала она их пугать.

Коля перестал прыгать по своим клеткам, поднял комок земли и швырнул под деревья, в огород — «Брысь!» Потом бросил в котов палкой, которой рисовал по земле.