Приключения Джона Девиса

– Мы не сможем совершить этот маневр так быстро, капитан: они успеют угостить нас двумя-тремя ядрами, а ведь при малейшем повреждении наших снастей они на своих проклятых веслах тотчас нас настигнут.

– А вы знаете какое-нибудь другое средство?

– Никакого, – признал штурман.

– Тогда нечего делать, придется рискнуть. Эй, на брам-стеньге! – крикнул я вахтенному. – Ты уверен, что ветер идет?

– Да, да!

– Джон, – крикнул Апостоли, – смотри-ка, фелука опять изменила направление!

Действительно, она повернула против ветра с легкостью шлюпки и, будто угадав наш план, готовилась обогнать нас.

– Вы мастер своего дела, – проговорил штурман, – но и капитан фелуки, видно, тоже не промах.

– Ничего: мы, надеюсь, ее обгоним. Слушай!.. Готовы?

– Есть! – закричали все в один голос.

– Бизань и грот-парус на гитовы! Крюйсель и грот-марс держи круто! Вот, «Прекрасная левантинка» поворачивается и сейчас пойдет чинно и плавно!

И точно, корабль теперь пошел на Абидос, по тому же пути, по которому мы и шли. Я поглядел на фелуку: во время нашего маневра она тоже совершила маневр и распустила паруса. Оба судна шли к одной и той же точке, следовательно, вопрос был только в том, кто кого обгонит; во всяком случае, избежав абордажа, мы неизбежно должны были пройти под огнем фелуки.

Мы оказались так близко к ней, что могли свободно рассмотреть, что делается на неприятельском корабле. Это было настоящее боевое судно, длинное, как байдара, с двумя мачтами, нагнутыми градуса на три вперед; треугольные паруса были привязаны широким краем к реям длиннее мачт. На носу было два орудия и двадцать четыре камнемета по бортам. Гребцы, чьи красные шапочки были хорошо видны, сидели не на лавках, а на поперечных перекладинах, упираясь ногами в другие перекладины. Ветер был еще очень слаб, и потому весла давали им большое преимущество перед нами. Было ясно видно, что нам придется пройти на расстоянии пистолетного выстрела под их пушками. Я отдал последние приказы, велел перетащить на правый борт все наши орудия, раздать экипажу и пассажирам ружья, мушкеты, топоры и сабли, принести на палубу несколько зарядных ящиков и перевернуть песочные часы на три или четыре часа. Сверх того я велел двенадцати матросам влезть на марсы, чтобы стрелять сверху вниз.

Эти приготовления совершались в страшном и торжественном молчании, между тем замеченное нами облачко расплылось по всему горизонту, предвещая бурю. Тяжелый удушливый ветер дул прихотливыми порывами и временами совершенно утихал, так что паруса наши повисали вдоль мачт; огромные валы, будто рождаясь на дне моря, поднимались на поверхность и покрывались пеной. Но нам угрожала опасность пострашнее бури. Оба корабля постепенно сближались – между нами было около мили. Мы ясно видели, что экипаж фелуки – судя по всему, вдвое больше нашего – тоже готовится к бою. Теперь было очевидно, что это пираты, и что они намереваются напасть на нас, впрочем, если бы и оставалось какое-нибудь сомнение, то оно моментально рассеялось бы, потому что борт фелуки окутал дым, и град картечи посыпался рядом с кораблем – разбойникам так хотелось побыстрее добраться до нас, что они не учли расстояния и начали стрелять слишком рано.

– Поскольку эти господа первыми нас приветствовали, капитан, то было бы неплохо им ответить, – заметил штурман. – Вот, – продолжал он, указывая на восьмифунтовую пушку, – благовоспитанная девица, которая только изредка молвит словечко, но оно поважнее этой болтовни.

– Ну так позвольте ей поговорить, мне тоже хотелось бы ее послушать. Полагаю, она ваша воспитанница, и уверен, что не опозорит своего наставника.

– Только разрешите, капитан, она ждет приказаний.

– Цельтесь в борт.

Штурман прицелился и закричал: «Пали!» Выстрел раздался, вылетел сноп огня из борта «Прекрасной левантинки», вестник смерти понесся прямо на гребцов и по смятению, которое их охватило, было видно, что ядро достигло цели.

– Браво! – закричал я. – Ваша воспитанница славно говорит, но она, надеюсь, на этом не остановится.

– О нет, капитан! – отвечал штурман весело. – Розалия… Я назвал ее Розалией в честь покровительницы Мессины… Розалия – как покойница жена моя: уж если разговорится, так не уймешь. Эй вы, что глазеете? Пороху в затравку!

Пока клали порох в затравку, с борта фелуки снова поднялся дым, и поскольку суда сблизились, то по всему нашему кораблю застучала картечь. В ту же минуту один матрос свалился с грот-марса на бакштаги[46] грот-мачты, а оттуда на палубу. Пираты издали радостные крики. Но смерть, которая посетила «Прекрасную левантинку», вернулась на фелуку с ядром Розалии, и за радостными кликами последовали проклятия. Это ядро пробило борт и унесло двух канониров.

– Еще лучше! Славно, штурман! Да ведь у вас два камнемета! Неужели они не заговорят?

– Сейчас, сейчас, капитан, пока еще рано, терпение, как говорят у нас, в Сицилии. Эй вы, за борт! Видите, сейчас еще град посыплется.