Приключения Джона Девиса

– Господа! – закричал Апостоли как можно громче, пробравшись в середину группы. – Господа, мы должны принять решение. Наша жизнь, свобода, имущество – все теперь зависит от распоряжений начальника и усердия подчиненных. Капитан, поклянитесь честью, что вы в состоянии спасти нас и за все отвечаете.

Шкипер пробормотал что-то невнятное.

– Но, – проговорил один из пассажиров, – вы знаете, что боцман захворал в Скутари и что теперь здесь только шкипер может командовать.

– Плохая у вас память, Гаэтано! – воскликнул Апостоли. – Неужели вы уже забыли, кто несколькими словами вывел нас из опасности, не меньше этой? В решительные минуты единственный спаситель, настоящий капитан – тот, у кого больше мужества и знаний; в мужестве у нас у всех нет недостатка, а знает дело только он один, – сказал Апостоли, указывая на меня.

– Да, правда! – закричали пассажиры. – Пусть англичанин будет нашим капитаном!

– Господа, – ответил я, – поскольку сейчас не до этикета, то я командование принимаю, но прежде должен сказать, что намерен делать.

– Говорите, говорите!

– Я буду стараться уйти от преследователей и, судя по легкости судна, надеюсь, что приведу вас в Скиро или Митилену, пока фелука нас не нагнала.

– Прекрасно! – воскликнули пассажиры.

– Но если это не удастся и пираты нас нагонят, то я стану драться до последнего и лучше взорву корабль, чем сдамся.

– Что ж, – сказал Апостоли, – умереть, конечно, лучше в бою, чем быть повешенным или брошенным в море.

– Мы будем драться до последней капли крови! – стали горланить матросы. – Дайте нам только оружие!

– Молчать! – крикнул я. – Решать не вам, а пассажирам. Вы слышали, господа, что я сказал. Даю вам пять минут на размышление. – И я снова сел на прежнее место.

Пассажиры начали советоваться; через несколько мгновений Апостоли привел их ко мне.

– Брат, – сказал он, – ты единогласно выбран в капитаны. Теперь наши руки, наше достояние, наша жизнь – все твое. Располагай ими как хочешь.

– А меня, – сказал шкипер, – примите в помощники или прикажите мне делать что угодно. Я готов работать наравне с последним матросом.

– Браво! – закричали пассажиры и экипаж. – Браво, английский офицер! Браво, капитан!

– Хорошо, господа, я согласен, – сказал я, подав руку шкиперу. – Теперь смирно!

Все в минуту умолкли, ожидая моих приказаний.

– Подшкипер, – сказал я, обращаясь к штурману, который исполнял обе эти должности на «Прекрасной левантинке», – сможете определить, как далеко от нас пираты?

Подшкипер сделал расчет и сказал:

– В двух милях ровнехонько.

– Точно так. Теперь мы посмотрим, как «Прекрасная левантинка» ведет себя в опасности. Слушай! Поднять парус грот-брам-стеньги, малый крюйсель и лисели, по крайней мере у нас не останется ни лоскутка, который не был бы на ветру.

Экипаж повиновался с проворством и точностью, которые доказывали, что все члены команды понимают важность этой меры. Действительно, это было уже последнее усилие корабля; если он и при такой прибавке парусов не уйдет от фелуки, то нам останется только готовиться к битве. Даже судно как будто понимало опасность, которая ему угрожала. Почувствовав давление новых парусов, оно еще больше накренилось под ветром и глубоко рассекало носом волны, отчего пена попадала даже на палубу. Между тем, полагаясь на штурмана, я снова взял подзорную трубу и навел на фелуку: она тоже выставила все свои паруса, и по волнению воды у бортов было видно, что и гребцы не бездельничают. Весь наш экипаж и все пассажиры были на палубе, никто не шевелился, царила такая тишина, что слышен был малейший скрип мачт, которые будто предупреждали, что опасно накладывать на них такую тяжесть. Это продолжалось с час. Потом я опять велел штурману сделать расчет: мне показалось, что фелука немного отдалилась от нас.

– Слава тебе господи! – вскрикнул радостно штурман. – Она отстает!

– Намного ли? – спросил я, переводя дух.

– Правду сказать, совсем ненамного.

Он проверил расчет и прибавил:

– Около четверти мили.

– И это вам кажется мало! Четверть мили в час! Вы, право, ненасытны – я был бы доволен и половиной. Господа, теперь вы можете спокойно идти спать, завтра утром вы уже не увидите корсаров… если только…

– Если только что? – повторил Апостоли.

– Если только, как иногда случается, ветер не стихнет часа через два после восхода солнца.

– А что тогда? – спросили пассажиры.

– Тогда дело другое – нужно будет готовиться к бою. Во всяком случае до четырех часов утра бояться нечего. До тех пор можете спать спокойно.

Пассажиры разошлись. Апостоли хотел было остаться со мной, но я упросил его уйти в каюту: душевное волнение ему было противопоказано, и у него началась сильнейшая лихорадка, хотя сам он того не замечал.

– Теперь, – сказал я шкиперу, когда мы остались одни, – я думаю, можно послать половину экипажа спать: если ветер будет дуть так же, то и ребенок сможет управлять кораблем, а если ветер стихнет, то все люди понадобятся, а тогда не худо было бы, чтобы они прежде хорошенько отдохнули.

– Все невахтенные отдыхать! – закричал шкипер.