Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Туръ былъ по-крайней-мр на полтораста миль дальше чмъ, Парижъ отъ… отъ одного города, гд жилъ молодой джентльмэнъ, которымъ интересовалась миссъ Шарлотта Бэйнисъ: вотъ отчего, я полагаю, пришла она въ восторгъ, что ея родители ршились выбрать своимъ мстопребываніемъ боле обширный и ближайшій городъ. Притомъ она признавалась по секрету моей жен, что её мама и тётушка Мак-Гиртеръ вчно ссорились между собой; она предпочитала жить подальше отъ тётушки Мак-Гиртеръ. У ней никогда не было такого друга, какъ Лора, никогда. Она никогда не была такъ счастлива, какъ въ Булони, никогда. Она всегда будетъ любить всхъ въ нашемъ дом, всегда, всегда. Об эти женщины горли энтузіазмомъ «къ спасителю» бэйниской фамиліи, какъ они называли этого высокаго молодца, котораго я вызвался быть біографомъ. Лнивый плутъ лежитъ и грется въ чудной теплот и солнечномъ сіяніи юной любви. Онъ клялся, что онъ не жилъ и не былъ счастливъ до-сихъ-поръ; объявлялъ, что смётся надъ бдностью и презираетъ её; бранилъ издателей «Пэлль-Мэлльской» газеты за то, что они отказались напечатать любовные стихи, которые мистеръ Филиппъ теперь сочинялъ почти каждый день. Бдная Шарлотта! не получала ли ты эти драгоцнныя сочиненія? не восхищалась ли ими? не запирала ли ихъ въ тайной шкатулк твоего сердца такъ же какъ и въ своёмъ маленькомъ столик? не вынимала ли ихъ наедин, не цаловала ли и не благословляла ли небо за то, что оно даровало теб такія драгоцнности? Это наврно. Я могу представить себ всё это и не видавши. У Филиппа же, который былъ самымъ безпечнымъ человкомъ на свт и разбрасывалъ своё платье и блье на полу своей спальной, въ это время карманъ сюртука былъ вчно набитъ бумагами, которыя шумли самымъ смшнымъ образомъ. Онъ всегда смотрлъ на этотъ драгоцнный карманъ и прикладывалъ къ нему свою большую руку, какъ-будто оберегалъ его. Въ карман лежали не банковые билеты — вы можете быть уврены въ этомъ; въ немъ лежали документы, пояснявшіе, что насморку мама лучше, что Джонсизъ пилъ чай, Джулія пла, и проч:

Мистеръ Филиппъ оставался недлю за недлей, объявляя моей жен, что она совершенный ангелъ, что держитъ его такъ долго. Бёнчъ писалъ изъ Парижа всё боле и боле восторженныя письма объ удобствахъ своей квартиры. Балы были особенно великолпны въ эту зиму; тамъ было нсколько старыхъ индійскихъ знакомыхъ — словомъ, они могли составить клубъ. Ршили, что Бэйнисъ подетъ осмотрть мстность. Онъ похалъ. Баронесса С*, самая изящная женщина, угостила его великолпнымъ обдомъ: генералъ былъ въ восторг. Бёнчъ отдалъ своихъ сыновей въ знаменитую школу, гд они учились всмъ современнымъ языкамъ — словомъ Бэйнисы отправились въ Парижъ не задолго передъ тмъ, какъ мы воротились въ Лондонъ.

Вы, безъ сомннія, замтилъ, какъ въ нкоторыхъ нжныхъ обстоятельствахъ женщины помогаютъ одна другой даже тамъ, гд имъ не слдуетъ помогать. Я сказалъ, что моя жена чувствовала эту нелпую симпатію къ молодимъ людямъ, о которой мы сейчасъ только говорили. Когда день отъзда Шарлотты приближался, эта несчастная, заблуждающаяся матрона брала двушку гулять въ какіе-то уединенные переулки и тихія улицы, и по самому странному стеченію обстоятельствъ большіе сапоги Филиппа непремнно оставляли свой слды возл маленькихъ женскихъ ножекъ. Что скажете вы, когда я сообщу вамъ, что я самъ, отецъ семейства, когда входилъ въ свой собственный кабинетъ, былъ встрченъ на порог Еленою, моей старшей дочерью, которая, протянувъ свои ручки передъ стеклянной дверью, въ которую я хотлъ войти, сказала мн:

— Вы не должны туда входить, папа; мама никому не приказала изъ насъ входить туда.

— Почему, позволь спросить?

— Потому, что дядя Филиппъ и Шарлотта говорятъ тамъ по секрету и никто не долженъ мшать имъ — никто!

Честное слово, не ужасно ли это? Позволю ли я бдному молодому человку украсть сердце у молодой двушки, у которой нтъ ни копейки? Буду ли я помогать этой непростительной интриг?

— Сэръ, говоритъ моя жена (мы воспитывались вмст съ дтства и я признаюсь, что я раза два сумасбродно волочился прежде чмъ сдлался врнымъ супругомъ) — сэръ, говоритъ она:- когда вы съ ума сходили о Бланшъ и клали письма къ ней въ дупло я видла эти письма, но никогда ихъ не трогала. Эти молодые люди нсколько побольше любятъ другъ друга, чмъ любили вы и Бланшъ. Мн не хотлось бы разлучить теперь Шарлотту съ Филиппомъ. Ужь слишкомъ поздно, сэръ. Она никогда уже не будетъ любить никого такъ, какъ любитъ его. Проживи она сто лтъ, она никогда его не забудетъ. Зачмъ бдняжечк не быть счастливой немножко, пока она можетъ?

Сквозь большое окно я вижу въ маленькой комнат дв фигуры у стола. У одной каштановые волосы, у другой рыжіе усы.

— Бдняжечки, шепчетъ моя жена:- они разстаются завтра. Пусть ихъ наговорятся. Я уврена, что она выплачетъ вс свои глаза. Бдная Шарлотта!