Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Но въ Англіи мы не таковы. Въ Англіи Гренвилль Улькомъ человкъ и братъ. Говорятъ, что половина Арроурутскаго острова принадлежитъ ему, кром Мэнгровскаго замка въ Гертфордшир, и такихъ же имній въ другихъ графствахъ, и прекрасный домъ въ Лондон. Его называютъ Чернымъ Принцемъ за кулисами многихъ театровъ; дамы киваютъ ему головой изъ тхъ колясокъ, о которыхъ, вы понимаете, не слдуетъ говорить. Слухи о его огромномъ богатств подтверждаются тмъ извстнымъ фактомъ, что Чорный Принцъ скупъ и любитъ разставаться съ своими деньгами не иначе, какъ для собственныхъ своихъ удовольствій. Когда онъ принимаетъ въ своемъ деревенскомъ дом, угощеніе его, однако, очень великолпно. Ему льстили, его ласкали всю жизнь; нжная мать позволяла ему длать вс, что онъ хотлъ; а такъ-какъ учиться онъ не хотлъ, то надо признаться, что его литературное образованіе не весьма обширно и что даже пишетъ онъ съ ошибками. Но въ управленіи своими денежными длами онъ очень проницателенъ и искусенъ. Лошади его стоятъ ему гораздо мене, чмъ какому бы то ни было молодому человку въ Англіи, имющему такихъ хорошихъ лошадей. Ни одному торгашу не удалось обмануть его; и хотя омъ нсколько скупъ на деньги, однако, если какое-нибудь желаніе сильно овладвало имъ, никакая сумма не останавливала его. Напримръ, когда онъ купилъ… но оставимъ въ поко скандалёзныя исторіи. Какое дло намъ до прошлаго? Докторскій сынъ, имющій тысячу фунтовъ въ годъ годового дохода, можетъ считаться прекрасной партіей въ нкоторыхъ кружкахъ, но, vons concevez, не въ высшемъ обществ. А милая, образованная, уважаемая женщина — разв не знаетъ какъ прощать многіе недостатки нашего пола? А лта? фи! Она увнчаетъ мою плшивую голову розами своей юности. А цвтъ лица? Какой контрастъ пріятне и трогательне золотистыхъ локоновъ Дездемоны на смугломъ плеч Отелло? А прошлая жизнь, преисполненная эгоизма и проведенная въ дурномъ обществ? Приди хоть отъ свиней, мой блудный сынъ, и я очищу тебя! Это называется цинизмомъ, знаете? Стало быть и жена мой циникъ, когда прижимаетъ своихъ дтей въ своему чистому сердцу и молится милосердому Небу, чтобы оно уберегло ихъ отъ эгоизма, отъ суетности, отъ безумія, отъ злой жадности.

Глава IX СОДЕРЖАЩАЯ ОДНУ ЗАГАДКУ, КОТОРАЯ РАЗРШАЕТСЯ, А МОЖЕТЪ БЫТЬ И ЕЩЕ КОЕ-ЧТО

Моя лира скромна, и когда исторія достигаетъ до того періода, что слдуетъ описывать любовь, моя Мнемозина отворачивается отъ молодой четы, опускаетъ занавсъ надъ амбразурой, гд шепчутся влюбленные, испускаетъ вздохъ изъ своей пожилой груди и прикладываетъ палецъ къ своимъ губамъ. Ахъ, милая Мнемозина! мы не будемъ шпіонами надъ молодыми людьми; мы не будемъ ихъ бранить; мы не будемъ много говорить о ихъ поступкахъ. Когда мы были молоды, можетъ быть и насъ принимали подъ палаткою купидона; мы ли его горькую, но восхитительную хлбъ-соли. Теперь мы странствуемъ одиноко въ пустын и не будемъ бранить вашего хозяина. Мы ляжемъ подъ открытымъ небомъ, будемъ съ любовью думать о быломъ, а завтра возьмёмъ опять посохъ и пустился въ путь.

Но я не думаю, чтобы эта страсть Филиппа была истинной любовью, это былъ только непродолжительный обманъ чувствъ, отъ котораго я предупреждаю васъ, что нашъ герой выздороветъ черезъ нсколько главъ. Какъ! мой милый юноша, не-уже-ли мы отдадимъ твоё сердце до гробовой доски? Какъ! мой Коридонъ и поющій лебедь, не-уже-ли мы навсегда отдадимъ тебя твоей Филлид, которая во всё время, пока ты играешь ей на свирли и ухаживаешь за нею, держитъ Мелибея въ шкапу, и готова выпустить его, если только онъ окажется боле выгоднымъ пастушкомъ, чмъ ты? Я не такъ жестокъ къ моимъ читателямъ или моему герою, чтобы подвергнуть ихъ несчастью такого брака.

Филиппъ не былъ ни клубнымъ, ни свтскимъ человкомъ. Изърдко бывалъ въ клуб; а когда входилъ туда, то свирпо хмурился и странно смялся надъ обычаями постителей. Онъ представлялъ довольно неуклюжую фигуру въ свт, хотя наружность имлъ красивую, живую и довольно приличную; но онъ вчно наступалъ своей огромною ногою на воланы свта, и свтъ кричалъ и ненавидлъ его. Онъ одинъ не примчалъ волокитства Уилькома, хотя сотни человкъ давно подсмивались надъ этимъ.

— Кто этотъ человкъ, низенькаго роста, который бываетъ у васъ и котораго я иногда вижу въ парк, тётушка, этотъ низенькій человкъ въ такихъ блыхъ перчаткахъ и очень смуглый лицомъ? спрашиваетъ Филиппъ.

— Это мистеръ Уилькомъ, лейб-гвардеецъ, припоминаетъ тётка.

— Офицеръ? не-уже-ли? говоритъ Филиппъ, обращаясь къ двушкамъ. — А мн кажется, что къ нему боле шолъ бы тюрбанъ и бубенъ.