Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

В спальне было тепло. Снаружи ее стен стоял месяц сивану17, когда температура воздуха начинала прогревать Быструю реку, названную так аккадскими племенами за ее шумный поток.

Вдруг в проеме окна на границе между небом землей темная полоса озадачила филистимлянина. «Что это? Это не моих рук дело!» – подумал он, как вдруг в комнате появился обходчик.

– Ваш завтрак, господин, – тихо произнес слуга.

В этом помещении акустика была такая, что любое тихое слово звучало как обычное. При чем при развлечениях с женщинами их голоса, казалось, отскакивали от стен. Каким образом его джинну удалось создать такие стены, Гассан даже не задумывался.

– Сизиф, подойди-ка сюда, – Гассан позвал слугу к себе, его голос казался громче. – Видишь, что там? – спросил он обходчика, указав на горизонт. Сизиф мало понимал явления природы, впрочем как и не вникал в религиозную тематику. Он пожал плечами, его дело было лишь разносить еду и следить за рабами дворца.

– Прекрасный день начинается, – наугад сказал он.

Гассан посчитал слугу за несведущего человека.

– Иди, – он лишь пожалел, что Сизиф был глуп, как посчитал он.

Однако, грек по происхождению, обходчик был лишь осторожен и в словах, и в деле. Сизиф давно приметил тайную силу везеря, желая отгадать, какая из драгоценных вещей обладала магией. Кроме колец на руке на безымянных пальцах правой и левой рук Гассан носил по перстню, один был из чистого золота, другой – из чистого серебра, имея также свои тайные воздействия. На его груди был амулет египетского ключа с несколькими зазубринами, то есть он был действующим. Но к какому дверному замку служил этот анкх, никто не знал. Однажды об этом хотел поведать Гассан лишь возлюбленной черноволосой наложнице, но передумал.

Позавтракав, Гассан оделся, как подобает высокопоставленному человеку дворца владевшего всем сулейтанатом. На нем был расшитый узорами халат, обходчик помог надеть его, белый цвет деталей одежды с вышивкой символичных орнаментов на них, символизируовал статус особого величия. Начинающийся новый день везеря не являлся выполнению каких-либо дел, как, собственно, и все остальные предшествующие дни. Он не спеша осматривал панораму города.

Из истории Гассана следовало, что он перебрался к северу от Ханаанских земель по воле судьбы, где и остался на долгое время.

Как и в Египте, получив признание общества, молодого человека манила даль. Покинув Фивы и своих друзей, Гассан направился к востоку, так ярко описанного в Египте Вавилон, и спустя время он двинулся к берегам реки Эдема в Междуречье, что следовала к храму Мардука.

Здесь он встретил третий год после возобновленного храма в Борсиппе в Вавилоне, расположенного у озера Ашу, до которого четыре дня пути со снаряженным караваном.

Все это он вспоминал, прогуливаясь по садам дворца, находящегося позади массивных скал Ашшура, размышляя о том, отчего он не в силах позабыть кареглазую наложницу Вишух А, ее смех, улыбку, волосы, пахнущие лепестками каких-то ароматных цветов, обратил внимание на мирно спящего леопарда возле мандаринового куста. Сытый зверь изредка обращал внимание на людей, прогуливавшихся по парку. Сытый, он считал человека не серьезным для закуски.

Наблюдая за диким животным, Гассан все больше желал позвать Вишух А сюда, поделиться с ней, поговорить, но то ли статус, то ли гордыня препятствовали ему в этом. Впрочем, состояние отречения, от счастья покоя меняло его на нечто созидающее, толкало вперед. И магическая вещь, подаренная Соломоном, могущественным повелителем всех джиннов, постоянно напоминала ему о его роли. А роль его заключалась в служении самому царю Израиля и его последователям.

Поставив наконец со своими друзьям храм на холме Исайя, где лишь немногие из поселян Израиля могли появляться там, не потому что им запрещалось находиться в этих местах, но лишь потому, что интереса им до воздвижения храма не было никому, и лишь особые поклоняющиеся жители Иерусалима посещяли эти бугристые, заполненные лесами, кустарниками и травой места.

Гассан отбыл в другие поселения попытать себя в качестве пилигрима и последователя царя.

Но все путешествия рано или поздно заканчиваются на некотором пути. И теперь, находясь в собственном дворце в Ашшуре, за границами аль Машрика, в дивном палисаде, еще не выходило из головы владельца кольца Соломона явление в панорамном окне на горизонте – багровая полоса, разделяющая небо и землю.

– Танах18, – подумал вслух Гассан. – Надо бы перечитать заветную книгу.

«Может, там что и говорится об этом?» – уже подумал про себя филистимлянин, как вдруг его охватило одиночество, и в глубокой задумчивости он, вспомнив о друзьях, не выдержав, решив непременно тут же посетить их, оставшихся в Иерусалиме.

Одним из них был Иерован ефремлянин Осий, принявший новое имя в честь верховного судьи колена израильского из мест его родины.

Еще немного об Осии