Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

Джинн Гассана продолжал молча наблюдать за Нечто. И, вдруг, идол города Ашдод начал исчезать в отражающей небесный свет глади водоема, пока не скрылся вовсе.

Гассан оглянулся, но отец дал понять взглядом, что ему вновь стоит заняться левиафаном. Гассан начал понимать: это и есть часть игры Хоттаба, в которой, вероятно, в первую очередь ему бы предстояло разузнать язык чудовища. Гассан, глянув на джинна, перевел взгляд на водоем. Он решил сам разузнать таинства подводного существа. И все же камненосу, отчасти как обычному человеку, никак не хотелось тревожить существо. Где-то в глубине себя он ощущал его вполне безобидной тварью. Но игра есть игра, и отступать было некуда. Позади ожидал его решительных действий отец как игрока и как старшего сына.

Гассан Абдуррахман снова дотронулся носком до воды. Легкая рябь, однако, никак не действовала на появление левиафана. Тогда Гассан усилил действия. Но и в следующий момент ничего не произошло. И филистимлянин стал решительней. Бросив взгляд, на своего джинна, убедившись, что тот на страже, топнул со всей мочи по воде, омочив каплями воды свой халат. Тут же из воды появилось чудовище. На этот раз не медля, своим появлением выкинув часть тела из водной глади, обрызгав Гассана Абдуррахмана еще больше. Очи аспида, казалось, пылали яростью так, что человека могли испепелить, не говоря уже о его пасти, могущей проглотить любого. Как вдруг джинн, слуга кольца Соломона, вдруг увеличившись до размеров аспида, прикрыл своим телом владельца магического амулета. Огромная кобра, застыв, не ожидала такого действия джинна. Выпучивая все свои крутящиеся в разные стороны очи, с удивлением аспид обратился к джинну:

– Ми нвот Факишшар?!25

Но, не получив ответа, тут же продолжил:

– Инешши гведанивошшиво нашшеви?26

Аспид пытался взглянуть из-за тела джинна на людей.

– Веши онди ведажж?..27 – спросил аспид.

И тут, казалось, чудовище, наполненное яростью, внезапно сметет магического духа вместе с ним, если поспеет от некоторого момента застывших от ужаса людей, ожидавших поодаль человека, нарушившего его покой. Однако оба мифических существа словно понимали друг друга, застыв, глядя друг на друга, словно гипнотизируя друг друга. Вдруг неожиданно для всех джинн принял обычный вид.

– Свои ижжи чуваточин ичветаль28, – сказал Факраш аспиду, уже глядя на него снизу.

– Кешшим жжилис неву29, – прошипел аспид и скрылся в воде.

И джинн, словно выполнив свои обязанности, тоже исчез.

Первым нарушил тишину Хоттаб ибн Назара.

– А твой джинн умен, однако! – сказал он.

Гассан обернулся на голос направлявшегося к нему Хоттаба. Его брат отправился следом.

– Я думал, у них тут будет состязание! – как мог поднимал себе настроение взамен сожалению о несостоявшейся баталии Хоттаб. – Но на этот раз будем считать, что никто не победил. Филистимский див. Я бы не стал в особенности беспокоить его в знак памяти о нашей прародине, сынок.

Гассан пытался понять слова отца.

– Это был Дагон?! – не скрывая удивления, поинтересовался его старший сын.

– Да, – коротко ответил Хоттаб.

– Это и есть воочию божество Большого моря, филистимляне трех городов поклоняются змее! Пресмыкающемуся.

«Так, значит, оно существует!..» – задумался Гассан.

Но действительный вопрос, который интересовал его, он озвучил перед отцом, полагаясь на его знания.

– А о чем они говорили, отец? – спросил Гассан Хоттаба.

Хоттаб Саидшариф задумался.

– Не знаю. Но… у твоего джинна есть имя, – сказал Хоттаб, довольный тем, что может удивить соперника.

Гассан Абдуррахман не настолько был устрашен видом дива, сколько поразился словам отца. Сам Хоттаб был также несколько удивлен такой новостью. Ему было известно, что имен у джиннов нет. Впрочем, часть легенд гласила о магических духах, имевших прозвания по их заслугам. Но это он решил скрыть, заинтересовавшись в призвании джинна с именем, тем самым проявив желание лучше изучить дар Соломона, когда появиться на то огромное желание, то выведать истинное предназначение владение им Гассаном.

Хоттаб Саидшариф ибн Назара в последнее время во всем стал больше проявлять сомнения. Испытывать на прочность свои догадки, как и людей, он начинал делать с детства, что, собственно, удаляло его от общего мира замыкая в себе.

Конечно, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб рассказывал отцу суть кольца Соломона, но многое упустил на вечеринке, больше уделяя внимание его рассказам и хвастовству правителя Хаб Амахтзира.

– У него есть имя?! – спросил Гассан.

– Факраш. Я понял по выражению, когда они разговаривали между собой.

Хоттаб усмехнулся.

– А знаешь, что в голове у твоего джина? – спросил Хоттаб.

Гассан отрицательно повертел головой.

– Бесконечное пространство голубой дали и никаких мыслей. В его голове полный хаос. Люди, дома, крики, драки, – увлекся Хоттаб.

– Да я знаю, – вспомнил Гассан о человеке, искавшем драгоценный камень в Дане, – вполне возможно.