Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

– Ого! Угу-гу! Сынок! Ну, ты и задумал! Все испепелить?! Я думал, ты покажешь Гассану лишь часть того, на что способны вещицы Сусакима! Ты ж прямо вояка! А?! Ха-ха… – сказал Хоттаб, восторгаясь делами сына, кратко наблюдая за Гассаном. Гассану Абдуррахману едва было не по себе от проявившей себя части его родни. Он был готовый ко всему, но не ожидал лишь того равнодушия по отношению к природе от родственников, что его мысли принимали очертания недопонимания. «Что же они могут сделать с людьми?!» – хотел предположить Гассан, но вовремя оборвал свои рассуждения. Гассан опасался, что отец прочтет его догадки. Представление младшим братом скорей не внушало страх Гассану, но ужасало это чудо тем, что умерщвление чужой природы не являлось для него великолепием магии. Он силился чтобы не вызвать джинна помешать бесчинству. Тем не менее показывать свою добродетель Гассан не спешил, он знал, что чем будешь лояльнее ты, тем более слабым тебя сочтут.

Гассан не заметил взгляда Хоттаба на него. И когда пламя разошлось более, чем оно было, охватив водоем, отражая свои языки на зеркальной глади, у Гассана в голове возникли чьи-то голоса: «надо всколыхнуть воду…» – и тут, не выдержав, филистимлянин произнес заклинание, вызвав джинна. Он обратился к нему, на мгновение захотев назвать того по имени, но остановился, посчитав, что это может рассчувствовать и замедлить выполнение джинном приказа. Ведь друзьям, а именно у джиннов с именем могут возникнуть доверительные отношения к их владельцам, как посчитал Гассан, не зная истинной природы магических духов, которым также свойственно вступать и в споры.

– Джинн, погаси пламя, я тебя умоляю! – не выдержал Гассан, выдав свое возмущение к затянувшемуся хаосу.

Джинн увеличился в размерах и огромной рукой схватил жезл, изменившись при этом в лице, сделав суровый взор. Пламя из жезла, скрывшись в ладони джинна, тут же прекратилось. Но откуда ни возьмись появился ветер, еще больше разгоняя оставшийся огонь среди полыхающего леса, не трогая по-прежнему островок с людьми. Джинн, продолжая службу, разжав яростные кулаки, раскинул руки, как вдруг небо разверзлось громом и молнией. Почерневшее небо стало сгущаться над пожаром, и из него пошел мощными струями дождь. Таким образом вызвав ливень, джинн исчез, словно его не было, а с ним и символ власти египетских царей.

Понимая, что по удивительному составлению магии Гассан заметил, что на его одежду и одежду его компаньонов попали лишь редкие капли дождя. Впрочем, после Гассан ничему больше не удивлялся, но если лишь по редким деталям развития его дальнейших приключений.

– Ого! – снова не лишил себя возможности поострить Хоттаб Саидшариф ибн Назара. – Какова мощь твоего джинна, сын?! Затушил весь лес! А где посох? А? – без каких-либо притязаний заявил он, ожидая оправданий Гассана. Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб не знал, что ответить.

– Не расстраивайся, сынок! – утешал Хоттаб Гассана, заметив его сердитый взгляд.

Он не желал делать сына своим настоящим врагом. Подыскивал он слова, считая, что зашел далеко, подтрунивая над казавшимися малыми возможностями Гассана, располагая в запасе возможности ифрита, как предполагал он, невообразимыми силами против отражающейся силы Факраша. Причем в действительности еще не представляя действительную мощь помошника его наследника.

– Ты хорошо проявил себя. Не растерялся. Но и дал Омару оттянуться! Он постоянно хотел выкинуть что-нибудь в таком роде. Из своих забав у него только игры с наложницами, игрища. Чей лучше скакун. Кто победит этого…

– Фурата, – подсказал Омар отцу, удовлетворенный своей новой забавой.

– Вот! Да, борьба. В общем, детские забавы… и все. Магический перстень принадлежит мне! Он заговорен на меня! И Омар все равно бы не мог воспользоваться им, если бы и захотел. Потом у меня много стражи, которая меня охраняет.

– Отец…

– Что отец?! – Вдруг шутливый взгляд Хоттаба изменился. – Да шучу! Неужели ты, мой сын, Омар Юсуф, осмелился бы поднять руку на своего отца?!

Хоттаб притянул к себе сына и обнял его. Омар любил отца. В самом деле, он вполне довольствовался безмятежной жизнью Хаб Амахтзира, воздвигнутого многие поколения назад свободолюбивыми мужами и по сей день объявленного так собой владений частью земли, песка и пыли. Дальше него располагалось освоенное государство Сусакима фараона Нижнего Египта, под властью которого была до какого-то времени и северная часть Мисраима. Охраняемые свои места независимого царства от царства Израиля. Соломон после своей женитьбы на дочери Сусакима приобрел часть своей волшебной силы, так как большими знаниями в магии обладала дочь фараона Надиам. Вследствие некоторых соглашений южная часть земли пыли и песка Мариб осталась за филистимской Иудеей под покровительством Израиля. Но всего того, что находилось далее к югу и за разливом Большого моря горные места уходившие в неизвестные дали, Хоттаба по их завладению не интересовало.