Приключения капитана Врунгеля

Вскоре прибыл катерок пограничный. На нем старший лейтенант с отрядом. Ребята на подбор – молодые, здоровые, с автоматами. Лейтенант этот тоже совсем молодой, но, видать, боевой мужик.

– Работа, – говорит, – грубая, и вредитель этот далеко не уйдет. Накроем.

Потом распорядился: нам, значит, на катер; а сами все там на месте происшествия осмотрели, обмерили, фотографии сделали, все честь по чести. В разведку послал он людей пройти по тундре, поискать, может, где следы какие оставил диверсант. . А где там следы – топь же!

Вернулись разведчики. Их не узнать – в грязи все по самые уши. Доложили: «Нет ничего».

Записал он все, как есть, подробно и выносит такое мнение, что диверсант этот рекой сюда прибыл и рекой же обратно ушел. Усилил наблюдение на реке, а мы знак исправили – это минутное дело – и с тем отбыли.

На базе мы в Воронцово стояли. Я, как пришли, посчитал, что израсходовано, что осталось из материала, какие работы выполнены, заново акт переписал. А утром опять меня к командиру.

– Слушай, Степанович, – говорит, – опять ведь нам на тот знак идти.

– Да что так? – говорю. – Или забыли чего?

– Погас вчера к ночи.

– Да неужто опять диверсант? – спрашиваю. – Откуда же он вынырнул. На реке-то вроде никого не обнаружили.

– А уж это, – говорит он, – не нашего ума дело. Наше дело огни зажигать. А кто их гасит, это не нам определять.

Ну конечно, пошли опять туда. Приходим, а там уже спецкатер стоит. Командиром капитан. Суровый такой, молчаливый, уже в годах. Очки носит, взгляд такой пронзительный.

Этот первым делом нас всех допросил поодиночке. К

себе в каюту пригласит, посадит, протокол возьмет и по всей форме пишет: «Вопрос», «Ответ», «Вопрос», «Ответ». И меня допросил. Все, как есть: имя, отчество, фамилию. Откуда родом, родственники какие есть, где учился, где работал...

Потом говорит:

– Расскажите, что знаете по данному случаю?

А что я знаю? Тут все, как есть, осталось без изменений. Знак на месте, фонарь цел, батарея цела, а мигающее устройство сорвано и тут же брошено. Все, как в первый раз.

– Да, – говорит, – почерк у преступника характерный.

Потом капитан вертолет вызвал – облетать весь этот участок и реку, снять все и посмотреть: не обнаружится ли где чего подозрительного? Ну, шалаш какой, или костер, или человек, например. Да только где там человеку быть, в этой топи? Весной, правда, приходят туда рыбаки на озера. Ну, да ведь те артелью приходят, открыто, и опять же время не то. А осенью здесь на сто километров живой души не сыщешь.

Вертолет задание выполнил, сообщил по радио: Ничего не обнаружено.

Стали они собираться.

А мы тем временем знак восстановили: поставили заново мигающее устройство, и опять наш фонарь замигал как положено.

Дело уже к ночи было. И как наладили техники маяк, как отрегулировали, я постоял тут, посмотрел. И так мне это стало почему-то удивительно: тундра голая, не пройдешь, не продерешься, а вот стоит такая тренога, как мертвая, стоит, и кругом тишина, только ветер чуть-чуть посвистывает и вдруг зажужжит там тихонько, как пчелка, и сразу такой огонь загорается над тундрой, как прожектор. Погорит сколько нужно, секунда в секунду, и опять:

«ж-ж-ж-ж. .» и погас. И то сказать – не хитрое, по теперешним временам, устройство, когда на Луну-то лететь собрались. Ну, а все же если задуматься – так диву даешься: до чего же человек умом дошел!

Как пришли в Воронцово, отмылись, почистились. Я

опять за акт взялся. Закончил свою писанину, и расчет мне дали. Стал я свой личный сундучок собирать. И тут в третий раз нам сообщение:

Погас тот же знак.

На этот раз отряд раньше нас прибыл, на двух катерах.

И за старшего у них майор. Ростом небольшой, в плечах широкий, лицом полный, румяный, волосы ежиком у него и нос чуть с курносинкой. Веселый такой майор. Все с шуточкой да с улыбочкой.

Пришел он к нам на катер.

– Ну, – говорит, – работяги, задал вам перцу наш диверсант? Но только это уж в последний раз. Больше он вас не потревожит.

– Да ведь это как знать? – отвечает наш командир. –

До вас тут двое были, всю тундру вымесили, а не поймали его.

– Где двое были, там третьему не миновать, – смеется майор. – Поймаем, не таких ловили.

Потом к знаку пошли. Картина та же. Майор этот ничего мерить не стал и снимать ничего не стал. Только ящичек этот подобрал, повертел, осмотрел со всех сторон и бросил.

– Долго ли, – спрашивает, – исправлять повреждение?

– На полчаса делов, – отвечают наши.

– Ну давайте орудуйте. А мы пока с папашей (это он про меня) по тундре пройдемся.

Пошли.

– Эх, – говорит он, – до чего же места тут унылые! Это что же, всегда тут так?

– Нет, – говорю,– весной тут очень даже красиво. Цветов много: и незабудки есть, и пушки, и жарки, и саранка...

– И бабочки есть?

– Мотыльки летают.

– И пчелы есть?

– Есть и пчелы.

– Так, так, – говорит. – Ну пойдем посмотрим, может, там уже управились.

А там давно все готово.

– А что же, – говорит майор, – не горит ваш фонарь?

– Светло пока, вот и не горит. А темнеть начнет – загорится.

– А сейчас его засветить невозможно?