Приключения Карла Фрейберга

- Нет, дай договорить! Во-первых, автомобиль мчится по улице словно одурелый; во-вторых, никогда я не видел, чтобы на автомобилях изображали образа; в-третьих, ужас незнакомой дамы и насильное овладение ею; в-четвертых, с одного пункта автомобиль отходит с одним номером и в одном виде, а к следующему пункту подходит, переменив неизвестным образом и номер и вид! Нет, ты как хочешь, а случай этот не из ряда обыкновенных, и хоть режь мне го­лову, я подозреваю здесь нечистое.

- Оно, положим, и правда: все произошло как-то стран­но, - произнес Пиляев. - Если бы у седоков совесть была чиста, они, конечно, остановились бы и не толкали городо­вого с целью помешать преследованию.

Оба приятеля стали со всех сторон обсуждать происше­ствие. В пять часов кухарка подала обед.

Около семи часов вечера Пиляев уже взялся за шляпу, но звонок в прихожей заставил его задержаться. Через ми­нуту в комнату вошла кухарка и подала Фрейбергу малень­кую, изящную визитную карточку.

- «Графиня Анна Владимировна Сторжицкая», - прочел вслух сыщик и удивленно посмотрел на Пиляева, потом на кухарку.

- Ну, проси же скорее! - сказал он наконец.

Кухарка удалилась. В комнату вошла стройная, элегант­ная дама с густой вуалью на лице.

- Автомобиль! - вне себя от удивления проговорил Фрей- берг, сразу узнавая даму по фигуре.

Дама вздрогнула.

- Откуда вы знаете? - спросила она дрогнувшим голо­сом.

- Не знаю почему, но я гнался за тем автомобилем, на котором вы уехали сегодня с Невского, - ответил сыщик, улыбаясь. - Но, уверяю вас, что вас и автомобиль я видел совершенно случайно и мое любопытство возбудила стран­ность обстановки.

Этот ответ, видимо, успокоил даму.

- Я... я имею к вам очень важное, интимное дело, - заговорила она, - о котором хотела бы поговорить с глазу на глаз.

- В таком случае вам нечего стесняться моего приятеля, - ответил сыщик. - Это господин Пиляев, мой лучший по­мощник, и если вы пришли ко мне, как к сыщику, в ус­лугах которого чувствуете надобность, то мой приятель не откажется поработать вместе со мною.

- О, тогда я охотно доверюсь вам обоим, - ответила графиня. -- Но... только вы должны поклясться, что все рассказанное мною умрет вместе с вами.

- Об этом нет необходимости предупреждать, - с улыб­кой проговорил Фрейберг. - В этом отношении я испорчу себе репутацию - наше ремесло отнюдь не разрешает нам быть болтливыми. Поэтому я просил бы вас при изложе­нии дела быть совершенно откровенной и не упускать ни малейшей мелочи.

- Я исполню ваше требование, - смущенно прошептала графиня.

Легким движением руки она откинула с лица вуаль и на сыщиков глянуло прекрасное, молодое лицо поразительной нежности, с большими томными темно-карими глазами...

Графиня придвинула к себе стул и, сев около круглого сто­лика, заговорила.

- Сама я русская. Мой отец, князь Удельский, происходит из старинного княжеского рода. Правда, он небогат, так как дед мой успел при своей жизни спустить почти все состоя­ние. Но крохи от этого состояния уцелели и с большой на­тяжкой, благодаря экономности отца, мы кое-как всегда сводили концы с концами. По характеру отец мой очень нер­вен, настойчив и слегка самодур, а мать - женщина бесха­рактерная. Два с половиной года тому назад я была еще де­вушкой...

Графиня запнулась и густо покраснела...

- О-о! Нас вы можете не стесняться. Смотрите на нас, как на бездушные и бессловесные машины, работой кото­рых вы пользуетесь, - проговорил Фрейберг, подбадривая ее.

- Спасибо, - грустно кивнула головой красавица. -Итак, я продолжаю. Мне было тогда восемнадцать с половиной лет и мою молодую голову совсем не занимали вопросы о партиях. Моя натура жаждала любви, не разбирая ни ран­гов, ни титулов, ни богатства. Ну... короче говоря, я влюб­илась... Вы понимаете, конечно, что влюбленные молодые люди держат себя обыкновенно не совсем осторожно. Ес­ли бы это случилось со мною теперь, конечно, я избегала бы записок, но тогда я об этом не думала. Предметом моей любви был некий Броннов - медик, который через полгода должен был окончить военно-медицинскую академию. В это же самое время за мной очень настойчиво ухаживали два молодых человека из нашего круга: двадцатишести­летний князь Семизеров и двадцатидевятилетний граф Вик­тор Сторжицкий, ставший впоследствии моим мужем...

Графиня на минуту умолкла. Видимо, она сильно волно­валась. Налив себе в стакан вина, стоявшего на столе, она отпила несколько глотков и, собравшись с силами, продол­жала свой рассказ:

- Не знаю почему, но князь Семизеров всегда произ­водил на меня отталкивающее впечатление. Он был неду­рен собою, богат, с большими связями и славился в своем кругу как один из самых развратных донжуанов. Мой те­перешний муж, граф Сторжицкий, всегда был мне симпа­тичен. У него светлый ум, красота, мягкий характер. Един­ственное, что несколько портило его, - это болезненное са­молюбие и непомерная гордость.

Любил он меня до безумия, и если бы сердце мое не было занято другим, я, ни слова не говоря, отдала бы еще тогда ему мою руку. Кстати, этого брака желали и мои ро­дители, которым граф очень нравился.