Приключения Оффенбаха в Америке

Картина восьмая: Железная дорога

Как прекрасна дорога от Нью-Йорка до Ниагары! До самого Олбани разворачивается чудесный пейзаж вдоль берега дивной реки Гудзон. Я рылся в памяти, не зная, с какой европейской рекой мог бы ее сравнить. Местами она напоминала мне самые живописные виды Рейна, но временами то, что открывалось моему взору, превосходило величием и очарованием всё, увиденное до сих пор. К тому же на восприятие пейзажей сильно влияет то, в каких условиях приходится их обозревать: когда сидишь у окна в покойном кресле, дымя сигарой, словно у себя дома, и при этом несешься на большой скорости под мерный перестук колес, с легкостью преодолевая расстояния и разные преграды, душа поет и хочется обнять весь мир, прижав его к своему сердцу.

Железные дороги – великое изобретение человечества! Придумали их англичане, но американцы любую задумку европейцев сделают больше, удобнее и дешевле. О новом виде транспорта уже издают брошюры, живописуя его бурную историю, так что я могу рассказать вам о нём во всех подробностях.

Первую американскую «чугунку», Балтимор – Огайо, начали строить в 1828 году, в национальный праздник – 4 июля. Это было целое представление с шествиями и духовым оркестром, как здесь любят, и ему постарались придать высокую символичность: вспороть лопатой землю на месте будущей колеи пригласили Чарльза Кэрролла, поставившего свою подпись под Декларацией независимости; ему тогда уже исполнился девяносто один год. Конечно, не всё шло гладко: успех первых дорог воодушевил желавших разбогатеть и разъярил тех, кто не хотел лишиться своего дохода, – компании, занимавшиеся извозом и строительством каналов, владельцев постоялых дворов и придорожных таверн; даже священники видели в паровозах происки дьявола. Но у американцев есть высший бог – выгода; в нее легко уверовать, потому что ее можно увидеть своими глазами. Точно огромный паук начал ткать свою сеть – вернее, несколько паучков, частных компаний, бросились извлекать выгоду из нового business’а, а пауки побольше потом прибрали к рукам их железную паутину вместе с вагонами и локомотивами. Томас Джефферсон, один из отцов нации, мечтал об Америке от океана до океана, и вот к столетию Независимости первый Трансконтинентальный экспресс прибыл из Нью-Йорка в Сан-Франциско всего за восемьдесят три часа – менее чем за четверо суток, тогда как у самого Джефферсона уходило десять дней на переезд из Монтичелло в Филадельфию.

Во Франции первую железную дорогу проложили в тридцать седьмом году от Парижа до Сен-Жермен-ан-Лэ, для чего потребовалось сломить сопротивление местных властей, переубедить жителей близлежащих поселков, восстававших против «дьявольской машины», построить в Париже вокзал Сен-Лазар, пробить туннель и перебросить два моста через Сену. На дилижансе туда добирались четыре-пять часов, а на поезде можно было домчаться всего за три четверти часа, причем, вопреки пророчествам «знающих людей», локомотив не взорвался, никто не схватил насморк в туннелях, и вообще оказалось, что поездка по железной дороге не всегда смертоубийственна. Я, впрочем, не мог себе тогда позволить любоваться красивыми видами с открытой платформы на бешеной скорости в девять лье[29] в час, потому что билет третьего класса стоил целый франк, а мне пришлось шесть лет копить деньги, чтобы навестить родных в Кёльне – дилижансом. А ведь я еще застал парижские «кукушки», возившие пассажиров в Сен-Клу, Версаль, Сен-Жермен, Сен-Дени или Венсен! Их кузов был выкрашен снизу в желтый, а сверху в черный цвет, на красной полосе посередине написана загадочная фраза: «Экипаж по желанию». По воскресеньям и в праздничные дни в «кукушки» набивалось по восемь-десять человек, еще трое-четверо (так называемые «кролики) забирались на козлы, вынуждая кучера сидеть на облучке. В обычные же дни приходилось ждать, пока экипаж наполнится; возница не трогался с места, пока не наберется шесть пассажиров, рассчитывая подсадить «кроликов» по дороге. Если потерявшие терпение люди пытались выйти, он не позволял им этого сделать, удерживая энергичными выражениями и кулаками. Но вот коробочка полна, и кляча отправляется в путь медленным величественным шагом. В жизни не случалось такого, чтобы лошадь, впряженная в «кукушку», вдруг закусила удила и понесла, гораздо чаще она падала от усталости. Тогда ездоки выбирались наружу и помогали ей подняться; самые торопливые завершали путь пешком, жалея несчастное животное – или желая добраться поскорее. Зато возвращение в Париж, особенно в дождь, было триумфом извозчиков: тарифы росли с каждой минутой, иногда сами пассажиры устраивали торги, лишь бы уехать. «Железные кони» растоптали «кукушек».