Приключения Оффенбаха в Америке

Кстати, однажды этот шум всё-таки смолк, и когда! Двадцать девятого марта 1848 года, через месяц после начала революции в Париже! Я не люблю революции. Первым делом закрывают театры. Публика с галерки выходит на улицы, воображая себя главными героями пьесы, хотя на самом деле она массовка, и какое-то время не слышно ничего, кроме стрельбы и духовых оркестров, исполняющих патриотические марши. Люди начинают читать газеты, чтобы знать, кому кричать ура. Самого необходимого не достать, цены растут, деньги кончаются, прожить можно, лишь играя на похоронах. А потом всё возвращается на круги своя. Во Франции на это ушло четыре года; обитателям берегов Ниагары пришлось подождать всего двое суток. Могучая река превратилась в тоненькую струйку, которую можно было спокойно перешагнуть, чем и занимались весь день позабавленные туристы. На дне ее обнаружились самые разные предметы: штыки, бомбы и иные вещи, попавшие туда во время англо-американской войны 1812 года. Конечно же, тотчас нашлись паникеры, усмотревшие в этом явлении признак конца света, но объяснение внезапному обмелению Ниагары оказалось самым что ни на есть прозаическим: ее исток перекрыл ледниковый валун. Тридцать первого марта он стронулся с места под напором воды, и Ниагара вновь сделалась непреодолимой. Находясь среди дикой природы, спешишь насладиться ее девственной красотой. У какого-нибудь альпийского водопада вы не увидели бы ничего, кроме камней, воды и деревьев, но здесь Америка. На отвесной скале, в совершенно неприступном месте, нанесена аршинными буквами реклама снадобья для людей и животных. Как они это делают? Ума не приложу.

На кораблике, который возил нас по озеру от одного живописного места к другому, был один назойливый тип, распространявший рекламные проспекты. В Париже, когда какой-нибудь промышленник протягивает вам свою листовку, вы берете ее из вежливости (надо же поощрять развитие торговли) и, отойдя на десять шагов, бросаете в сточную канаву. Слава богу, что я не выбросил проспект, который мне всучили здесь. Он оказался весьма ценным документом, способным повлиять на судьбы Франции.

Вначале, правда, там всего лишь перечисляются красоты местных берегов, но далее содержится весьма любопытный фрагмент. Вот, не угодно ли:

«Хау-Пойнт, стоящий возле затона, получил свое название в честь кумира всей армии лорда Хау, убитого в этом месте в первом сражении с французами. Именно сюда Людовик XVI, через посредство двух французских священников, сослал в 1795 году (!)[31] своего сына, которому тогда было семь лет от роду, и сговорился с вождем индейцев Томасом Уильямсом, чтобы тот взял дофина на воспитание, выдав за собственного сына. Индеец нарек его Элеазаром. Он отдал мальчика в семинарию, и когда тот был рукоположен в священники, став преподобным Элеазаром Уильямсом, отправил на долгие годы проповедовать к онейда, жившим на западе, и еще дальше – в Висконсин. Там его посетил принц де Жуанвиль, предложивший ему большие владения во Франции при условии, что он откажется от трона. Соблазнительное предложение было отвергнуто. Преподобный предпочел сохранить за собой права на французский престол и остаться среди дикарей. Он проповедовал им Евангелие вплоть до самой своей смерти, случившейся не так давно».

Ознакомившись с этой историей, настолько же трогательной, как и правдоподобной, я стал наводить справки и выяснил, что у преподобного дофина Элеазара остался сын. Еще один претендент! Только представьте себе, что этот господин явится во Францию! Ужас, что тогда начнется! Подумать страшно.

Интермедия: ВАЛЬС ПРЕТЕНДЕНТОВ

Республиканство во Франции свелось к требованию граждан выбирать себе короля (императоры, как правило, провозглашают себя сами). Но как же это нелегко! В Америке разные партии выставляют своих кандидатов и потом меряются толщиной бумажников; проигравшие признают свое поражение безропотно, поскольку через четыре года им будет предоставлена возможность повернуть дело в свою пользу. Иная картина с выбором короля! Пойди пойми, у кого из претендентов кровь голубее. И вот бонапартисты уже схлестнулись с монархистами, легитимисты грызутся с орлеанистами[32], а ведь есть еще и республиканцы, ненавидящие их всех! Признавать себя побежденным никто не желает, а сколько продержится у власти новый правитель – одному Богу известно, поскольку Конституции и Хартии не высекают на скрижалях, а пишут чернилами по бумаге, отчего же их не переписать?