Приключения Оливера Твиста

Although I do not mean to assert that it is usually the practice of renowned and learned sages, to shorten the road to any great conclusion (their course indeed being rather to lengthen the distance, by various circumlocutions and discursive staggerings, like unto those in which drunken men under the pressure of a too mighty flow of ideas, are prone to indulge); still, I do mean to say, and do say distinctly, that it is the invariable practice of many mighty philosophers, in carrying out their theories, to evince great wisdom and foresight in providing against every possible contingency which can be supposed at all likely to affect themselves.	Хотя я не намерен утверждать, что прославленные, всеведущие мудрецы имеют обыкновение сокращать пути, ведущие к великим умозаключениям (в сущности, они скорее расположены увеличивать расстояние с помощью различных многоречивых уклонений и колебаний, подобных тем, которым склонны предаваться пьяные под натиском слишком мощного потока мыслей), но я намерен сказать и говорю с уверенностью, что многие великие философы, развивая теории, проявляют большую мудрость и предусмотрительность, принимая меры против всех случайностей, какие могут быть им хоть сколько-нибудь опасны.
Thus, to do a great right, you may do a little wrong; and you may take any means which the end to be attained, will justify; the amount of the right, or the amount of the wrong, or indeed the distinction between the two, being left entirely to the philosopher concerned, to be settled and determined by his clear, comprehensive, and impartial view of his own particular case.	Таким образом, для того чтобы принести великое добро, вы имеете право сотворить маленькое зло и можете пользоваться любыми средствами, которые будут оправданы намеченной вами целью. Определить степень добра и степень зла и даже разницу между ними всецело предоставляется усмотрению заинтересованного в этом философа, дабы он их установил путем ясного, разумного и беспристрастного исследования каждого частного случая.
It was not until the two boys had scoured, with great rapidity, through a most intricate maze of narrow streets and courts, that they ventured to halt beneath a low and dark archway.	Оба мальчика быстро пробежали запутаннейшим лабиринтом узких улиц и дворов и тогда только рискнули остановиться в низком и темном подъезде.
Having remained silent here, just long enough to recover breath to speak, Master Bates uttered an exclamation of amusement and delight; and, bursting into an uncontrollable fit of laughter, flung himself upon a doorstep, and rolled thereon in a transport of mirth.	Постояв здесь молча ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы отдышаться и обрести дар речи, юный Бейтс весело взвизгнул и, залившись неудержимым смехом, бросился на крылечко и начал по нему кататься вне себя от восторга.
' What's the matter?' inquired the Dodger.	- В чем дело? - осведомился Плут.
' Ha! ha! ha!' roared Charley Bates.	- Ха-ха-ха! - заливался Чарли Бейтс.
'Hold your noise,' remonstrated the Dodger, looking cautiously round.	- Заткни глотку, - приказал Плут, осторожно озираясь.
'Do you want to be grabbed, stupid?'	- Хочешь, чтобы тебя сцапали, дурак?
'I can't help it,' said Charley, 'I can't help it!	- Я не могу удержаться, - сказал Чарли, - не могу удержаться!
To see him splitting away at that pace, and cutting round the corners, and knocking up again' the posts, and starting on again as if he was made of iron as well as them, and me with the wipe in my pocket, singing out arter him-oh, my eye!'	Как он улепетывал, сворачивая за угол, налетал на тумбы и опять пускался бежать, словно и сам он железный, как тумба, а утиралка у меня в кармане, а я ору ему вслед. Ах, боже мой!
The vivid imagination of Master Bates presented the scene before him in too strong colours.	Живое воображение юного Бейтса воспроизвело всю сцену в слишком ярких красках.