Приключения Оливера Твиста

'Never mind where I came from, young 'un; you'll find your way there, soon enough, I'll bet a crown!'	- Не все ли равно, откуда я пришел, мальчуган? Бьюсь об заклад на крону, что ты скоро отыщешь туда дорогу!
At this sally, the boys laughed.	Эта шутка вызвала смех у мальчиков.
After some more jokes on the same subject, they exchanged a few short whispers with Fagin; and withdrew.	Побалагурив еще немного на ту же тему, они шепотом обменялись несколькими словами с Феджином и ушли.
After some words apart between the last comer and Fagin, they drew their chairs towards the fire; and the Jew, telling Oliver to come and sit by him, led the conversation to the topics most calculated to interest his hearers.	Новый гость потолковал в сторонке с Феджином, после чего оба придвинули свои стулья к очагу, и еврей, подозвав к себе Оливера и приказав ему сесть возле, завел речь о том, что должно было больше всего интересовать его слушателей.
These were, the great advantages of the trade, the proficiency of the Dodger, the amiability of Charley Bates, and the liberality of the Jew himself.	Разговор шел о великих выгодах их профессии, о сноровке Плута, о добродушном нраве Чарльза Бейтса и о щедрости самого еврея.
At length these subjects displayed signs of being thoroughly exhausted; and Mr. Chitling did the same: for the house of correction becomes fatiguing after a week or two.	Наконец, эти темы истощились, истощен был и мистер Читлинг, ибо пребывание в исправительном доме становится утомительным по истечении одной-двух недель.
Miss Betsy accordingly withdrew; and left the party to their repose.	Поэтому мисс Бетси ушла, предоставив компании расположиться на отдых.
From this day, Oliver was seldom left alone; but was placed in almost constant communication with the two boys, who played the old game with the Jew every day: whether for their own improvement or Oliver's, Mr. Fagin best knew.	Начиная с этого дня Оливера редко оставляли одного; почти всегда он находился в обществе обоих мальчиков, которые ежедневно играли с евреем в старую игру - то ли для собственного усовершенствования, то ли для Оливера, - об этом лучше всех знал мистер Феджин.
At other times the old man would tell them stories of robberies he had committed in his younger days: mixed up with so much that was droll and curious, that Oliver could not help laughing heartily, and showing that he was amused in spite of all his better feelings.	Иногда старик рассказывал им истории о грабежах, которые совершал в дни молодости, и столько было в них смешного и любопытного, что Оливер невольно смеялся от души и, несмотря на все свои прекрасные качества, не мог скрыть, что эти истории его забавляют.
In short, the wily old Jew had the boy in his toils.	Короче говоря, хитрый старый еврей опутал мальчика своими сетями.
Having prepared his mind, by solitude and gloom, to prefer any society to the companionship of his own sad thoughts in such a dreary place, he was now slowly instilling into his soul the poison which he hoped would blacken it, and change its hue for ever.	Подготовив его душу одиночеством и унынием к тому, чтобы мальчик предпочел любое общество своим печальным мыслям, старик теперь вливал в нее по капле яд, который, как он надеялся, загрязнит ее, навеки изменив ее цвет.
CHAPTER XIX IN WHICH A NOTABLE PLAN IS DISCUSSED AND DETERMINED ON	ГЛАВА XIX, в которой обсуждают, и принимают замечательный план
It was a chill, damp, windy night, when the Jew: buttoning his great-coat tight round his shrivelled body, and pulling the collar up over his ears so as completely to obscure the lower part of his face: emerged from his den.	Была серая, промозглая, ветреная ночь, когда еврей, застегнув на все пуговицы пальто, плотно облегавшее его иссохшее тело, и подняв воротник до ушей, чтобы скрыть нижнюю часть лица, вышел из своей берлоги.