Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

Как же тогда возникают независимые семьи аргентинских муравьев с собственной идентичностью? В Аргентине, как и в Калифорнии, не замечено летающих самок. В отсутствие брачных полетов возникает интригующая вероятность того, что истинно новых семей не бывает. Когда аргентинские муравьи отпочковывают гнездо, оно остается частью исходного общества, потому что все его рабочие и самки свободно перемешиваются с постоянными обитателями гнезд, из которых они эмигрировали. Единственный способ для другой семьи появиться в новой локации – это чтобы фрагмент другой семьи, в комплекте с самками и рабочими, прибыл в это место путем расселения скачком. До того как люди ввели более надежные способы перемещений на большие расстояния, это было возможно лишь при сплаве по рекам на мусоре до новых мест, результатом чего стало сложное лоскутное одеяло из семей в Аргентине. Все аргентинские муравьи, как в Аргентине, так и за границей, должны поэтому идентифицироваться с ограниченным числом семей, которые в основном инбредны[576]. Каждая из четырех калифорнийских суперколоний, например, произошла от разных семей в Аргентине с собственной социальной идентичностью. Каждая способна ассоциироваться только с популяциями, от которых она произошла, и со своей материнской семьей, но не с популяциями, происходящими от других суперколоний. Основная причина, по которой «Очень бльшая семья» настолько велика, заключается в том, что она первой прибыла в Калифорнию.

Общества как виды

Таким образом, разумно думать о четырех суперколониях Калифорнии приблизительно как о тех самых обществах, которые вторглись в штат сто лет назад. В то время как большинство муравьиных семей проходит жизненный цикл, похожий на таковой у организма – от рождения, когда самка взращивает свое первое потомство, и до смерти, когда самка умирает, – аргентинские муравьи не таковы. Они достигли чего-то вроде бессмертия. Конечно, и самки, и рабочие в них сегодня – отдаленные потомки исходных основателей, примерно как клетки в нашем теле много раз за жизнь заменяются другими[577]. Но, в отличие от клеток в человеке, наследственные линии в суперколонии составляют постоянно расширяющееся тело – сверхорганизм без видимого конца[578].

И это еще не все. Как персонаж гоголевского «Носа», мы не ожидаем, что части нашего тела вздумают пойти погулять. Но способность суперколонии охватывать пространство и время ведет к таким странностям в индивидуальности, какие ранее не встречались. Аргентинские рабочие свободно перемещаются между соединенными гнездами; более того, муравьи-паломники, перемещаемые грузовиками-рассадниками в Калифорнии или плавучим мусором в Аргентине, производят потомство, которое идентифицирует себя с семьей, из которой они прибыли. Скачкообразно расселяясь вокруг, каждое сообщество воссоздает себя в новых частях. Одна часть «Семьи озера Ходжес», например, процветает в 50 километрах к северу от Эскондидо, возле городка Темекула, где она изолирована, как Аляска от остальных штатов. Новая Зеландия оккупирована единственной суперколонией, которая – с учетом торговли между Новой Зеландией и Калифорнией, где «Очень большая семья» контролирует портовые города Ричмонд, Окленд, Сан-Франциско, Лонг-Бич, Лос-Анджелес и Сан-Диего, – скорее всего, отпрыск «Очень большой семьи». Никто не проверял.

Суперколонии искажают наши представления об обществах, популяциях и видах, как ничто другое. Каждое сообщество аргентинских муравьев отделено социально и репродуктивно от всех остальных аргентинских муравьев нетерпимостью к чужакам. Этим оно отличается от человечества, чьи культуры хотя и бывают часто агрессивны по отношению друг к другу, но тем не менее имеют историю скрещивания[579]. Поскольку между суперколониями почти никогда не бывает скрещиваний, то каждая из них на деле существует в изоляции, такой же генетической изоляции, как между львами и тиграми. В самом прямом смысле каждое общество аргентинских муравьев представляет собой отдельный вид[580].

Среди аргентинских муравьев новое общество (с собственной идентичностью) может поэтому сформироваться только медленно и постепенно. Новый вид – в том значении, как его определял Эрнст Майр, – может возникать в результате генетических отличий, накапливающихся, когда популяция попадает в изоляцию и в итоге теряет способность к размножению с другими популяциями исходного вида[581]. Подобным образом для суперколонии должно быть возможным разделиться со временем на две, когда изолированная часть общества изменится достаточно, чтобы эти две группы стали убивать друг друга снова при вступлении в контакт[582].