Приключения Тома Сойера

Ненадолго мелькнул странствующий гипнотизер и френолог, а после него в городке стало еще скучнее. Не спасали даже вечеринки, которые родители устраивали для некоторых мальчишек и девчонок: во-первых, они случались редко, а во-вторых, после веселья было еще трудней выносить зияющую тоску и безделье.

Бекки Тэтчер родители увезли на каникулы в другой городок, и жизнь для Тома окончательно потеряла всю свою прелесть.

А между тем жуткая тайна убийства молодого доктора продолжала тяготить мальчика. Она изводила его непрестанно и мучительно, как запущенная язва, и в результате Том захворал корью.

Долгих две недели ему пришлось провести в заточении, отрезанным от мира и от всего, что там происходило. Когда он наконец смог выходить и, едва передвигая ноги, побрел в центр городка, то обнаружил повсюду самые прискорбные перемены. За время его болезни Сент-Питерсберг тоже пережил своего рода эпидемию – началось «религиозное обновление», и все сплошь, не только взрослые, но даже мальчики и девочки, внезапно занялись спасением собственных душ. Тому пришлось долго шататься по городу в надежде отыскать хотя бы одного грешника, но повсюду его ожидало разочарование. Джо Харпера он застал за чтением Евангелия – и эта картина потрясла его до глубины души. Он разыскал Бена Роджерса, и оказалось, что тот навещает бедняков, имея при себе стопку душеспасительных брошюрок. Джим Холлис, которого пришлось искать еще дольше, заявил Тому, что корь ниспослана ему Богом как предостережение свыше. Когда же, доведенный до отчаяния, он бросился искать утешения у Гекльберри Финна, тот приветствовал его текстом из Писания.

Было от чего пасть духом. Том поплелся домой и рухнул на кровать, окончательно убежденный, что он один во всем городке осужден на вечную погибель. На его душу, и без того обремененную страшной тайной, словно навалили еще пару тонн груза.

В эту же ночь разразилась страшная гроза с оглушительными ударами грома и слепящими вспышками молний. Том забился под одеяло и с замиранием сердца ждал неминуемой смерти – он нисколько не сомневался, что вся эта кутерьма затеяна из-за него. В эту минуту он не находил ничего невероятного в том, что для уничтожения такой незначительной и обремененной грехами козявки, как он, Всевышний решил использовать столь шумное и дорогостоящее средство, как гроза.

Однако мало-помалу буря начала затихать. Первой мыслью Тома было возблагодарить Бога и немедленно вернуться на путь истинный. Но потом внутренний голос заверил его, что гроза не имеет к нему ни малейшего отношения. С этим он и уснул.

Однако на следующий день пришлось опять звать доктора: у Тома начался рецидив кори. Он провалялся еще три недели, и это время показалось ему вечностью. Когда он наконец снова выполз из дому, у него не было сил даже порадоваться тому, что он остался жив. К тому же он чувствовал себя совершенно одиноким – теперь у него не было ни друзей, ни приятелей, ни единомышленников.

Том вяло потащился вдоль улицы, не догадываясь, что ему предстоит пережить еще одно потрясение.

Первое, что он увидел за углом, – это как Джим Холлис вместе с другими мальчишками судит кошку за убийство. Жертва – растерзанная пичуга – присутствовала здесь же. А чуть подальше, в переулке, он обнаружил Джо Харпера и Гека Финна. Эти двое с жадностью лопали только что украденную в чужом огороде дыню.

«Религиозному обновлению» пришел конец. У них, как и у Тома, начался рецидив греховности!

Глава 23

Но в конце концов застоявшееся болото городской жизни всколыхнулось: в суде началось слушание дела об убийстве. Все вокруг только и говорили об этом, и Том не знал, куда деваться от всяких пересудов. При малейшем намеке на убийство сердце у него останавливалось, а нечистая совесть тотчас начинала нашептывать, что все эти разговоры ведутся нарочно, чтобы его испытать. Понимая, что никто не может заподозрить, что ему кое-что известно про убийство, он все равно не мог справиться с гложущей душу тревогой.

Измаявшись окончательно, Том отвел Гека в укромное место, чтобы поговорить с глазу на глаз. Ему не терпелось хотя бы ненадолго развязать язык, скованный клятвой, а кроме этого, он был не прочь разделить с другим мучеником бремя своих несчастий и вдобавок проверить, не проболтался ли тот за минувшее время.

– Гек, ты сказал кому-нибудь?

– Ты о чем это?

– Сам знаешь о чем.

– Нет, конечно.

– Ни звука?

– Ни словечка, чтоб я пропал! А чего ты спрашиваешь?

– Да так. Боязно что-то.

– Нам с тобой, Том Сойер, и двух дней не прожить, если все это выйдет наружу. Тут сомневаться нечего.

Тома отпустило. Поразмыслив, он спросил:

– Гек, а тебя никто не может заставить проболтаться?

– Заставить? Ну если уж мне захочется, чтобы этот краснокожий дьявол утопил меня, как котенка, может, и проболтаюсь. А по-другому – вряд ли.

– Ладно, тогда порядок. Не мне тебе объяснять: пока мы держим язык за зубами, никто нас не тронет. Только давай еще разочек поклянемся. Так оно надежней.

– Годится.

И они снова поклялись самой торжественной и жуткой клятвой.