Приключения Тома Сойера (The adventures of Tom Sawer)

Tom was like the rest of the respectable boys, in that he envied Huckleberry his gaudy outcast condition, and was under strict orders not to play with him.	Том наравне со всеми другими мальчиками из приличных семей завидовал положению юного отщепенца Гекльберри, с которым ему строго запрещалось водиться.
So he played with him every time he got a chance.	Именно поэтому он пользовался каждым удобным случаем, чтобы поиграть с Геком.
Huckleberry was always dressed in the cast-off clothes of full-grown men, and they were in perennial bloom and fluttering with rags.	Гекльберри всегда был одет в какие-нибудь обноски с чужого плеча, все в пятнах и такие драные, что лохмотья развевались по ветру.
His hat was a vast ruin with a wide crescent lopped out of its brim; his coat, when he wore one, hung nearly to his heels and had the rearward buttons far down the back; but one suspender supported his trousers; the seat of the trousers bagged low and contained nothing, the fringed legs dragged in the dirt when not rolled up.	Вместо шляпы он носил какую-то просторную рвань, от полей которой был откромсан большой кусок в виде полумесяца; сюртук, если он имелся, доходил чуть не до пяток, причем задние пуговицы приходились гораздо ниже спины; штаны держались на одной подтяжке и висели сзади мешком, а обтрепанные штанины волочились по грязи, если Гек не закатывал их выше колен.
Huckleberry came and went, at his own free will.	Г екльберри делал, что хотел, никого не спрашиваясь.
He slept on doorsteps in fine weather and in empty hogsheads in wet; he did not have to go to school or to church, or call any being master or obey anybody; he could go fishing or swimming when and where he chose, and stay as long as it suited him; nobody forbade him to fight; he could sit up as late as he pleased; he was always the first boy that went barefoot in the spring and the last to resume leather in the fall; he never had to wash, nor put on clean clothes; he could swear wonderfully.	В сухую погоду он ночевал на чьем-нибудь крыльце, а если шел дождик, то в пустой бочке; ему не надо было ходить ни в школу, ни в церковь, не надо было никого слушаться: захочет - пойдет ловить рыбу или купаться когда вздумает и просидит на реке сколько вздумает; никто не запрещал ему драться; ему можно было гулять до самой поздней ночи; весной он первый выходил на улицу босиком и последний обувался осенью; ему не надо было ни умываться, ни одеваться во все чистое; и ругаться тоже он был мастер.
In a word, everything that goes to make life precious that boy had.	Словом, у этого оборванца было все, что придает жизни цену.
So thought every harassed, hampered, respectable boy in St. Petersburg.	Так думали все задерганные, замученные мальчики из приличных семей в Сент-Питерсберге.
Tom hailed the romantic outcast:	Том окликнул этого романтического бродягу:
"Hello, Huckleberry!"	- Здравствуй, Гекльберри!
"Hello yourself, and see how you like it."	- Здравствуй и ты, коли не шутишь.
"What's that you got?"	- Что это у тебя?
"Dead cat."	- Дохлая кошка.
"Lemme see him, Huck.	- Дай-ка поглядеть, Гек.
My, he's pretty stiff.	Вот здорово окоченела!
Where'd you get him?"	Где ты ее взял?
"Bought him offn a boy."	- Купил у одного мальчишки.
"What did you give?"	- А что дал?