Прикосновение разрушения

Аид положил руки ей на бедра, сжав их.

– Да? – выдавил он сквозь зубы.

– Я не хочу, чтобы меня размещали в покоях в другом конце дворца, – сказала она, покачивая бедрами и ощущая его каждой частичкой своего тела. – Ни для подготовки к балам. Ни тогда, когда ты сердишься на меня. Вообще никогда.

Она подчеркивала свои фразы толчками.

Пальцы Аида впились ей в кожу.

– Я думал, тебе захочется иметь личное пространство, – сказал он.

Она перестала двигаться и наклонилась к нему. Он впился в нее горящим взглядом.

– К черту личное пространство. Мне нужен был ты, нужно было знать, что ты хочешь меня, несмотря… ни на что.

Он обвил рукой ее шею и прижал ее губы к своим. Она снова задвигалась, но Аид перекатился, завладев контролем, вот только когда она оказалась снизу, он не стал двигаться. Она бросила на него гневный взгляд и приподняла бедра, но он даже не пошевелился.

– Я всегда буду желать тебя, и я бы с радостью принял тебя в своей постели в любую из ночей.

– Я об этом не знала, – сказала она.

Он прижал большой палец к ее распухшим губам:

– Теперь знаешь.

Он прижался к ней болезненным поцелуем, и они снова вместе достигли вершины, избавляясь от гнева и боли, пока не почувствовали, что их сердца бьются в едином ритме.

* * *

Проснувшись спустя несколько часов, Персефона отправилась на поиски Гекаты. Она обнаружила богиню колдовства в ее хижине, та перевязывала охапки шалфея.

– Добрый вечер, дорогая. Выглядишь отлично.

Персефона улыбнулась:

– У меня и правда все отлично, Геката, спасибо.

– Ты пришла попросить об услуге?

Персефона скрестила пальцы.

– Как ты догадалась?

Геката усмехнулась:

– Не могу представить, чтобы ты горела желанием покинуть компанию Аида. Что-то привело тебя к моей двери, и это не занятия.

Персефона фыркнула:

– Мне нужно поговорить с моей матерью, но при… контролируемых обстоятельствах.

– Ты хочешь призвать ее так, чтобы ты же смогла и отправить ее обратно?

Персефона кивнула:

– Ты мне поможешь?

Геката обвязала последнюю охапку шалфея. Закончив, она повернулась к Персефоне и встретилась с ней взглядом.

– Моя милая, я с превеликим удовольствием помогу тебе дать отпор твоей матери.

Персефона улыбнулась, и они вместе перенеслись в ее комнату в верхнем мире. Геката приступила к работе, инструктируя Персефону в искусстве призывных заклинаний.

– Для начала нам нужно очистить это место, – она подожгла шалфей и прошла по всей комнате с дымящейся охапкой. Закончив, Геката с помощью магии нарисовала тройной круг на полу.

– Вызывание живого ничем не отличается от вызывания мертвого, – пояснила Геката. – В обоих случаях ты призываешь душу, так что заклинание одно и то же.

Геката дала Персефоне осколок обсидиана и кусочек кварца.

– Обсидиан для защиты, – сказала она. – А кварц для силы.

После этого она создала черную свечу, которую поставила в центр тройного круга. Она нависла над ней и подняла глаза на Персефону.

– Когда я зажгу свечу, заклинание будет готово. Твоя мать услышит зов.

– Ты уверена, что она придет?

Богиня пожала плечами:

– Есть вероятность, что она воспротивится, но я сомневаюсь, что твоя мать упустит шанс увидеть тебя.

– Ты не знаешь, как она разозлилась, когда мы разговаривали в последний раз.

– Ты по-прежнему ее дочь, – сказала Геката. – Она придет.

Геката наклонилась и поднесла ладонь к фитилю свечи. Персефона увидела, как задвигались губы богини, и когда она отстранилась, замерцало черное пламя.

– Мне лучше уйти?

Персефона кивнула:

– Да, спасибо, Геката.

Та улыбнулась:

– Просто задуй свечу, когда захочешь, чтобы она ушла.

Персефона прикусила губу:

– Ты уверена, что она не сможет остаться?

Или навредить мне?

– Только если ты сама ей не предложишь, – пообещала Геката, прежде чем исчезнуть.

Персефона осталась одна всего на пару минут – запах шалфея и горящего воска вдруг сменился ароматом полевых цветов и резким холодом.

Как странно.

Магия Деметры обычно согревала теплом, как бледное весеннее солнце.

Персефона обернулась и увидела свою мать, стоявшую в тени ее комнаты. Деметра не изменилась, вот только казалась теперь намного более свирепой, чем помнила Персефона. На ней были голубые одежды, а прямые золотые волосы, разделенные пробором по центру, обрамляли красивое холодное лицо. Ее оленьи рога выглядели одновременно элегантно и устрашающе. Они заполняли пространство, делая комнату Персефоны совсем тесной. Деметра была самим совершенством, и ее присутствие словно вытянуло весь воздух из легких Персефоны.

– Дочь, – холодно произнесла она.

– Мама, – поздоровалась Персефона.

Богиня плодородия окинула Персефону оценивающим взглядом, по всей видимости, молчаливо критикуя ее внешность. Деметра ненавидела кудрявые волосы и веснушки Персефоны и, когда ей представлялась такая возможность, прятала их под своими чарами. Что бы она ни увидела, это не изменило ее свирепого выражения, и спустя мгновение ее взгляд переместился на интерьер комнаты.

– Я чересчур оптимистична? Ты призвала меня не для того, чтобы умолять о прощении?