Прикосновение разрушения

Персефона уже слышала о таком состоянии. Аид вернул оттуда душу ради горюющей матери. Надежда вспыхнула у нее в груди, и Аид словно это почувствовал, потому что тут же все перечеркнул.

– Я не могу.

– Но ты ведь уже это делал. Ты сказал, что если душа в подвешенном состоянии, ты можешь сторговаться с мойрами, чтобы вернуть ее.

– В обмен на другую жизнь, – напомнил Аид. – Душа за душу, Персефона.

– Не смей говорить, что ты не можешь ее спасти, Аид.

– Я не говорю, что не хочу, Персефона. Но мне лучше в это не вмешиваться. Поверь мне. Если Лекса и правда важна для тебя – если для тебя важен я, – оставь это.

– Я делаю это, потому что для меня это важно! – возразила она.

Аид фыркнул:

– Так думают все смертные – но кого ты на самом деле пытаешься спасти? Лексу или себя?

– Я не нуждаюсь в лекции по философии, Аид, – выдавила она сквозь сжатые зубы.

– Нет, но тебе явно пора вернуться в реальный мир.

Он встал, снял пиджак и начал расстегивать рубашку.

Персефона нахмурилась:

– Я не собираюсь заниматься с тобой сексом прямо сейчас.

Аид бросил на нее гневный взгляд, но продолжил расстегивать рубашку. Потом она увидела у него на коже черные отметины – все они представляли собой четкие линии, обвивающие его тело, словно тонкие нити.

– Что это? – Она протянула руку, но Аид остановил ее, схватив за запястье. Она встретилась с ним взглядом.

– Это цена, которую я плачу за каждую жизнь, которую забираю, торгуясь с мойрами, – ответил он. – Я ношу их на себе. Это нити их жизней, выжженные на моей коже. Ты хочешь, чтобы это осталось на твоей совести, Персефона?

Она медленно вытащила из его руки свою и поднесла к груди, не отрывая взгляда от линий на его золотистой коже. Она вспомнила, как спрашивала себя, сколько сделок он заключил, когда они заключили одну из таких сделок между собой. Она и понятия не имела, что они отмечены на его коже. И все же она была в отчаянии. Аид и прежде говорил о равновесии, но это заковывало его в цепи. Он был одним из самых могущественных олимпийских богов, и тем не менее его сила была ограниченна.

– Какой смысл быть богом мертвых, если ты ничего не можешь сделать? – слова слетели с ее губ, прежде чем она успела их поймать. Она сделала глубокий вдох. – Прости. Я не это имела в виду.

Аид мрачно рассмеялся:

– Именно это ты и имела в виду. – Он положил ладонь ей на щеку, чтобы она снова подняла на него взгляд. Когда она посмотрела ему в глаза, ее сердце было готово разорваться на куски. Как получилось, что этот бессмертный бог словно понимал ее горе? – Я знаю, что ты не хочешь понимать, почему я не могу помочь, и это нормально.

– Я просто… не знаю, что делать, – ее плечи поникли. Персефона чувствовала себя поверженной.

– Лекса еще не ушла, – сказал Аид. – А ты уже ее оплакиваешь. Она может поправиться.

– Ты это точно знаешь? Что она поправится?

– Нет.

Его глаза будто что-то искали, и она спросила себя, что именно. Персефона пришла сюда за надеждой, за успокоением – что с Лексой все будет в порядке, несмотря ни на что, – но Аид ей этого не дал. Она опустила голову ему на грудь. Она так устала.

Спустя мгновение Аид поднял ее на руки и переместился в подземное царство.

– Не думай о том, что может случиться завтра, – сказал он, опуская ее на кровать. Он прижался к ее лбу поцелуем, и вокруг опустилась темнота.

Глава XIII. Прикосновение паники

Когда Персефона проснулась следующим утром, у нее слезились глаза и болела голова. Ее сон был прерывистым. События дня то накрывали ее с новой силой, порождая вспышку грусти и неудержимых эмоций, то утихали, погружая в какой-то ступор.

Сев, Персефона услышала стук в дверь, и в комнату просунула голову Геката.

– Доброе утро, милая, – поздоровалась та. – Я принесла тебе завтрак.

У нее в горле встал комок, и появилось ощущение, что ее вот-вот стошнит. Ни о какой еде и речи быть не могло с учетом того, как ее мутило.

– Нет, спасибо, Геката. Я не голодна.

Богиня нахмурилась:

– Ну, тогда просто посиди со мной немного. Может, передумаешь.

– Прости, Геката. Я не могу, – ответила Персефона, поднимаясь. – Мне нужно в больницу.

Она проверила телефон, но там не было сообщений ни от матери Лексы, ни от Джейсона. Она надеялась, что это хороший знак. Персефона поспешила в присоединенную к комнате ванную и ополоснула лицо. Холодная вода освежила ее раскрасневшуюся кожу.

– Тебе следовало бы поесть, – произнесла Геката. – Аид был бы доволен.

Может, Аид и был бы доволен, но Персефона была уверена, что ее тут же вырвет, если она поест.

– А где он сам? – спросила она, выйдя из ванной. Он пробыл с ней почти всю ночь, просыпаясь каждый раз, когда она вставала, чтобы высморкаться или ополоснуть лицо.

Богиня пожала плечами:

– Не знаю. Он призвал меня рано утром. Не хотел тебя беспокоить.

От незнания, где сейчас был Аид, ей почему-то стало не по себе. Она не смогла сдержать витка своих мыслей – решал ли он сейчас свои дела с Левкой? Она попросила вернуть Левке жилье и работу, но пока еще не виделась с нимфой. Но сегодня у них была запланирована встреча, так что она сможет спросить.