Прикосновение разрушения

– Мне жаль насчет Лексы, Персефона, – наконец произнесла Геката.

Персефону бросило в дрожь, ее глаза увлажнились.

– Это не должно было случиться, – прошептала Персефона.

Геката ничего не ответила, и Персефона прокашлялась. Одевшись, она взяла телефон и сумочку.

– Я возьму кофе, если у тебя есть, – сказала она Гекате, готовая уйти.

– Это не пища.

– Еще какая – это кофеин.

Геката нахмурилась, но создала для нее стакан дымящегося кофе.

– Спасибо, Геката, – поблагодарила Персефона. – Когда увидишь Аида, скажи ему, что я позавтракала.

– Это будет ложь, – возразила та.

– Нет, не будет. Он знает, чем я завтракаю.

Геката покачала головой, скривив лицо, но не стала спорить.

Персефона покинула «Неночь» пешком. На улице стояла жара, хотя еще был даже не полдень. Жар обволакивал ее кожу, пока она шла, из-за чего ее одежда быстро стала влажной, а волосы прилипали к шее и лицу. Наверно, ей следовало сесть в автобус или попросить Гекату прислать за ней машину, но ей очень хотелось побыть одной.

– Персефона!

Она подняла взгляд. Кто-то на другой стороне улицы окликнул ее по имени. Она не узнала этого человека, но теперь он вертел головой из стороны в сторону, выглядывая машины и пытаясь перескочить дорогу. Она ускорила шаг.

– Персефона.

Она снова оглянулась. Человек пересек улицу и теперь бежал за ней.

– Персефона Роузи, подождите!

Она поморщилась от того, как громко он выкрикнул ее имя. Теперь на нее глазели и другие любопытные прохожие.

– Персефона? – присоединился другой голос. – Эй, да это же Персефона Роузи! Любовница Аида!

Какой-то мужчина обогнал ее и преградил ей путь.

– Можно с вами сфотографироваться?

Он уже поднял свой телефон.

– Простите, нет. Я тороплюсь. – Персефона обошла мужчину и пошла дальше по тротуару.

– Скажите, а Аид – какой он? – крикнул кто-то.

– Он разозлился на вас из-за той статьи?

– Как вы с ним познакомились?

Слова окружили ее, как люди у входа в Акрополь. Она прижала руки к телу и опустила голову, чтобы никто не смог сфотографировать ее лицо. Неужели они думали, что если вокруг нее станет меньше пространства, она ответит на их вопросы? Может, они думали, что страх возьмет свое?

– Прекратите преследовать меня! – наконец крикнула она. Ее накрыл приступ клаустрофобии, и она уже была немного в ужасе от происходящего.

Персефона перешла на бег, чтобы выбраться из толпы, что сформировалась вокруг нее. Они выкрикивали ее имя, многочисленные вопросы и всякие отвратительные вещи. Она пересекла улицу и нырнула в переулок. Но стоило лишь ей из него выскочить, как кто-то схватил ее за плечо и дернул к себе. Она развернулась и ударила нападающего в лицо кулаком.

Костяшки ее кисти встретили твердое, как камень, лицо Гермеса.

– Черт! – выругалась она, тряся пальцем. – Гермес!

Его брови взлетели вверх.

– Должен сказать, женщины обычно заняты более приятными вещами в моей компании, когда эти два слова слетают с их губ.

– Она побежала сюда! – крикнул кто-то.

Персефона встретилась взглядом с Гермесом и рявкнула:

– Вытащи меня отсюда!

Он улыбнулся:

– Как пожелаете, богиня сквернословия.

Гермес перенес их, и когда они оказались в саду на крыше больницы, она закричала от ощущения собственного бессилия.

– Я теперь вообще никуда не могу пойти. И каково тебе быть богом, Гермес?

Бог пожал плечами с усмешкой на лице:

– Да все не так плохо. Нас почитают и боготворят.

– И ненавидят, – добавила Персефона.

– Говори за себя, – ответил Гермес.

Персефона бросила на него сердитый взгляд и вздохнула, проведя пальцами по волосам. Ее потрясло то, что случилось на улице.

– Сефи, если позволишь сказать… когда-нибудь тебе все равно придется принять тот факт, что твоя жизнь изменилась.

Она взглянула на бога, сбитая с толку:

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что тебе, вероятно, не следует просто ходить по улицам когда вздумается. И что тебе придется начать вести себя как богиня… или, по крайней мере, как любовница бога.

– Не указывай мне, что делать, Гермес! – Она не хотела, чтобы ее слова прозвучали так грубо, но сейчас не время для подобных разговоров.

– Ладно, ладно. – Он поднял руки вверх. – Я просто пытаюсь помочь.

– У тебя плохо получается.

Он ответил ей скучающим взглядом, словно его совсем не раздражало то, какой грубиянкой она была:

– Это и правда было необходимо?

Она вздохнула:

– Нет… Прости, Гермес. Просто теперь все стало… так ужасно.

– Все нормально, Сефи. Дай знать, когда тебя надо будет куда-нибудь подбросить.

Бог подмигнул и оставил ее на крыше одну.

Прежде чем спуститься в больницу, Персефона позвонила на работу. С каждым гудком в ней нарастала тревога. Если раньше она радовалась общению с Деметрием, то теперь боялась одного его вида – и голоса.

– Персефона, – ответил Деметрий. – Как твоя подруга?

– Она… не в порядке, – ответила Персефона. – Меня сегодня не будет.

– Ладно, конечно, – произнес он. – Тебе нужно время, мы понимаем.

Сочувствие в его голосе заставило ее стиснуть зубы. Этот мужчина приводил ее в недоумение. Он мог быть заботливым, когда хотел, и мстительным, когда приходилось.