Прикосновение тьмы

Персефона стояла перед оранжереей своей матери. Все было именно так, как она помнила. Богато украшенное металлическое сооружение, покрытое стеклом, расположенное в богатых лесах Олимпии. Она была двухэтажной, потолок закруглённый, и в этот момент солнце светило так, что все это выглядело как золото.

Жаль, что она ненавидела находиться здесь, но это было потрясающе.

Внутри пахло ее матерью — сладко и горько, как букет полевых цветов. От этого запаха у нее защемило сердце. Какая-то ее часть скучала по матери и оплакивала то, как изменились их отношения. Она никогда не хотела быть разочарованием, но более того, она не хотела быть пленницей.

Персефона проводила время, прогуливаясь по дорожкам, проходя мимо разноцветных клумб с лилиями и фиалками, розами и орхидеями, а также разнообразных деревьев с пышными плодами. Трепет жизни был повсюду вокруг нее. Это чувство становилось все сильнее и знакомее.

Она остановилась на тропинке, вспоминая все сны, которые ей снились, когда она была заперта за этими стенами. Мечты о сверкающих городах, захватывающих приключениях и страстной любви. Она нашла все это, и это было прекрасно, и порочно, и душераздирающе.

И она сделала бы все это снова, просто чтобы попробовать, почувствовать, снова жить.

— Кори.

Персефона съежилась, как всегда, когда мама называла ее детским именем. Она повернулась и увидела Деметру, стоящую в нескольких футах от нее. Богиня выглядела гордой, ее лицо было холодным и непроницаемым.

— Мама, — кивнула Персефона.

— Я искала тебя, — сказала Деметра, и ее взгляд упал на запястье. — Но я вижу, что ты пришла в себя и вернулся ко мне по собственной воле.

— На самом деле, мама, я пришла сказать, что знаю, что ты сделала, — сказала она.

Выражение лица ее матери оставалось холодным и отстраненным.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Знаю, что ты прятала меня здесь, чтобы мои силы не проявились, — сказала она.

Деметра чуть приподняла голову.

— Это было для твоего же блага. Я всегда делала только то, что считала лучшим.

— То, что ты считала лучшим, — повторила Персефона. — Ты никогда не задумывалась о том, что я могу чувствовать?

— Если бы ты просто послушала меня, ничего бы этого не случилось! Ты не знала ничего другого, пока не ушла. Вот тогда ты изменилась.

Она сказала это так, будто это было ужасно — как будто она возмущалась тем, кем она стала, и, возможно, это было правдой.

— Ты ошибаешься, — возразила Персефона. — Я хотела приключений. Хотела жить за пределами этих стен. Ты это знала. Я умоляла тебя.

Деметра отвела взгляд.

— Ты никогда не давала мне выбора…

— Я не могла! — огрызнулась она, затем глубоко вздохнула. — Я полагаю, что в конце концов это не имело значения. Все произошло так, как предсказали Судьбы.

— Что?

Ее мать сверкнула глазами.

— Когда ты родилась, я пошла к Судьбам и спросила о твоем будущем. Богиня не рождалась целую вечность, и я беспокоилась за тебя. Они сказали мне, что тебе суждено стать Королевой Тьмы, Невестой Смерти. Женой Аида. Я не могла этого допустить. Я сделала единственное, что могла — спрятала тебя в безопасности.

— Нет, не в безопасности, — сказала Персефона. — Ты сделала это, чтобы я всегда нуждалась в тебе, чтобы тебе никогда не пришлось быть одной.

Какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга, затем Персефона сказала: — Я знаю, что ты не веришь в любовь, мама, но ты не имела права отрывать меня от моей.

Деметра моргнула, явно шокированная словами Персефоны.

— Любовь? Ты не можешь…любить Аида.

Она хотела бы не любить, тогда бы не чувствовала такой боли в груди.

— Видишь ли, в этом-то и проблема, что ты пытаешься контролировать мою жизнь. Ты ошибаешься. Всегда ошибалась. Я знаю, что я не та дочь, которую ты хотела, но я та дочь, которая у тебя есть, и если у тебя есть хоть какое-то желание быть в моей жизни, ты позволишь мне жить так.

Деметра сверкнула глазами.

— Так вот оно что? Ты пришла сказать мне, что предпочла Аида мне?

— Нет, я пришла сказать тебе, что прощаю тебя… за все.

На лице Деметры отразилось презрение.

— Ты прощаешь меня? Это ты должна просить у меня прощения. Я все сделала для тебя!

— Мне не нужно твое прощение, чтобы жить беззаботной жизнью, и я, безусловно, не буду просить об этом.

Персефона ждала. Она не была уверена, что ожидала услышать от матери — может быть, что та любит ее? Что она хотела нормальных отношений с ней, и они выяснят эту новую норму?

Но она ничего не сказала, и Персефона почувствовала, как ее плечи опустились.

Она была эмоционально истощена. Чего она хотела сейчас больше всего на свете, так это быть в окружении людей, которые любили бы ее такой, какая она есть.

Она устала бороться.

— Когда будешь готова к примирению, дай мне знать.

Персефона щелкнула пальцами, намереваясь телепортироваться из оранжереи, за исключением того, что она осталась там, где была, в ловушке.

Лицо Деметры потемнело от коварной улыбки.

— Мне жаль, мой цветок, но я не могу позволить тебе уйти. Не тогда, когда мне только что удалось снова вернуть тебя.

— Я просила тебя оставить меня жить, — голос Персефоны дрогнул.