Прикосновение тьмы

— И ты будешь. Здесь. Где тебе и место.

— Нет, — сжала кулаки Персефона.

— Со временем ты поймешь — этот момент будет забыт в продолжительности твоей жизни.

Продолжительность жизни. От этого слова у Персефоны перехватило дыхание. Она не могла представить себе жизнь, запертую в этом месте — жизнь без приключений, без любви, без страсти.

Она не может.

— Все будет так, как было раньше.

Но все никогда не могло быть так, как было раньше, и Персефона знала это. У нее был вкус — прикосновение тьмы, и она будет жаждать этого всю оставшуюся жизнь.

Когда Персефона начала дрожать, то же самое произошло и с землей, Деметра спросила: — Что это значит, Кори?

Пришло время Персефоне улыбнуться.

— О, мама. Ты не понимаешь, ничего не будет как раньше.

Из земли вырвались толстые черные стебли. Они поднимались до тех пор, пока не разбили стекло оранжереи наверху, эффективно разрушив заклинание, наложенное Деметрой на тюрьму. Из стеблей свивались серебристые виноградные лозы, заполняя пространство, разрушая структуру, расплющивая цветы и уничтожая деревья.

— Что ты делаешь? — Деметра закричала, перекрывая звуки гнутого металла и бьющегося стекла.

— Освобождаюсь, — ответила Персефона и исчезла.

Глава XXVI

Прикосновение дома

Выпускной прошёл в шквале черных мантий, сине-белой бахромы и вечеринок. Это был горько-сладкий конец. Персефона никогда не чувствовала себя более гордой, когда шла по этой сцене… или более одинокой.

Лекса проводила больше времени с Джейсоном, она ничего не слышала о своей матери с тех пор, как уничтожила оранжерею, и она не возвращалась в Невернайт или Подземный мир с тех пор, как покинула Аида, запутавшегося в ее виноградных лозах.

Ее единственным развлечением была работа. Персефона начала работать на полную ставку в Нью Афин Ньюс в качестве журналиста-расследователя через неделю после выпускного. Она приходила рано и оставалась допоздна, а когда ей больше нечего было делать, она проводила вечер глубоко в Саду Богов, практикуясь в своей магии.

Ей становилось лучше. Инстинкт тянуться к своей магии стал сильнее, и то, что она выращивала, больше не напоминало мертвые виноградные лозы. Она была довольна своим прогрессом и поймала себя на том, что жалеет, что не может поделиться им с Аидом.

Она скучала по Гекате, душам, Подземному миру.

Она скучала по Аиду.

Время от времени она подумывала о том, чтобы вернуться в Подземный мир и навестить его. Она знала, что Аид не отменил ее благостность, но она была слишком напугана, слишком смущена и слишком пристыжена. Как она должна была объяснить свое отсутствие и простят ли они ее?

Персефона сидела за своим обычным столиком в Кофейне. Она только что закончила правку своей последней статьи о Боге Мертвых, сосредоточив внимание на его желании сделать Подземный мир прекрасным царством для своего народа.

Подземный мир — это второй шанс на жизнь. Место, где души собираются вместе, освобожденные от бремени, чтобы исцелиться.

Написание статьи оказалось более болезненным, чем она ожидала. Она писала сквозь слезы и стиснутые зубы. В результате публикация была отложена.

Она не ожидала, что будет такой эмоциональной, но догадывалась, что за последние шесть месяцев ей пришлось через многое пройти. Беспокойство и стресс из-за выполнения условий ее контракта с Аидом сказались во многих отношениях. Вопреки здравому смыслу, она влюбилась в бога и медленно пыталась понять, как собрать кусочки своего сердца обратно воедино. Проблема была в том, что эти кусочки больше не подходили.

Она изменилась.

И это было одновременно прекрасно и ужасно. Она взяла под контроль свою жизнь, разрывая отношения по ходу дела. Люди, которым она доверяла шесть месяцев назад, не были теми, кому она доверяла сейчас.

Самой болезненной частью всего этого было предательство ее матери и последующее молчание. После того, как она уничтожила оранжерею, Деметра держалась на расстоянии. Персефона даже не была уверена, куда делась ее мать, хотя подозревала, что та была в Олимпии.

Тем не менее, она ожидала чего-то от своей матери — даже сердитого сообщения.

Ничто не было ударом в сердце.

Ее телефон запищал, и она увидела сообщение от Лексы.

Готова к сегодняшнему вечеру?

Это был уик-энд по случаю дня рождения Лексы, и они собирались сегодня вечером отпраздновать это с Джейсоном, Сивиллой, Аро и Ксересом. Персефона была взволнована. Это бы ее отвлекло.

Она ответила: «Ты же знаешь! Ты приняла решение?»

Она еще не решила, где будет праздновать. Они обе согласились, что о «Невернайт» и «Ля Роуз» не может быть и речи.

«Думаю о Бакхее или Вороне». — Написала Лекса.

Бакхея был баром, принадлежащим Дионису, а Ворон принадлежал Аполлону. «Что думаешь?»

«Хмм. Определенно Ворон»

«Но ты ненавидишь музыку Аполлона»

Это было правдой. Персефона боялась каждого альбома, выпущенного Богом Солнца. Она не была уверена, почему — что-то в том, как он произносил свои слова, раздражало ее, а это была единственная музыка, которая играла в этом клубе.

«Но сегодня твой день рождения». - напомнила ей Персефона. «И Ворон больше в твоем стиле».