Прикосновение тьмы

Берег грота был скользким, и она изо всех сил пыталась взобраться на него, ободрав колени о зазубренный камень. Она не замечала боли, отчаянно желая выбраться из этого места. Когда она добралась до темного выхода, то врезалась в чье-то тело, и руки сжали ее плечи.

— Нет! Пожалуйста…

— Персефона, — сказал Аид, отодвигая ее всего на шаг. Она замерла, встретившись с ним взглядом. Она не смогла сдержать своего облегчения.

— Аид! — Она обняла его и зарыдала. Он был спокойным, сильным и теплым. Одна его рука легла ей на голову, а другая на спину.

— Шшш, — успокаивал он. Его губы прижались к ее волосам, и она услышала, как он спросил: — Что ты здесь делаешь?

Затем ужасный голос мужчины прорезал воздух.

— Где ты, маленькая сучка?

Аид напрягся и потянул ее за собой.

Бог щелкнул пальцами, и колонна повернулась. Теперь Тантал повернулся к ним лицом. Он, казалось, не боялся, что Аид прибыл. Бог взмахнул рукой, и колени Тантала подогнулись, его руки крепко сжались в цепях.

— Моя богиня была добра к тебе, — голос Аида был холоден и резонировал. — И вот как ты ей отплатил?

Тантала начало тошнить, и вода, которую дала ему Персефона, вылилась у него изо рта. Аид сделал неторопливые шаги к пленнику, раздвигая воду, создавая сухую тропинку прямо к мужчине. Тантал изо всех сил пытался найти опору, чтобы облегчить боль в руках, делая глубокие, прерывистые вдохи, которые сотрясали его грудь.

— Ты заслуживаешь того, чтобы чувствовать то, что чувствовал я — отчаяние, голод и одиночество! — Тантал стиснул зубы.

Аид мгновение наблюдал за Танталом и в мгновение ока поднял мужчину, держа его за шею. Ноги Тантала дрыгались взад и вперед — Аид смеялся над его борьбой.

— Откуда ты знаешь, смертный, что я не чувствовал этого веками? — спросил он.

В одно мгновение чары Аида растаяли, и он стоял, одетый во тьму.

— Ты невежественный смертный. Раньше я был просто твоим тюремщиком, но теперь я буду твоим карателем, и думаю, что мои судьи были слишком милосердны. Я прокляну тебя неутолимым голодом и жаждой. Я даже помещу тебя в пределах досягаемости пищи и воды — все, что ты съешь, будет огнем в твоем горле.

С этими словами Аид бросил Тантала. Цепи сильно натянулись на его конечностях, и он сильно ударился о камень. Он поднял взгляд на Аида и зарычал как животное. Как только он начал бросаться на бога, Аид щелкнул пальцами, и Тантал исчез.

В тишине он повернулся к Персефоне. Она была не в состоянии контролировать свою реакцию. Она сделала шаг назад, поскользнувшись на скользком камне. Аид бросился вперед и поймал ее, укачивая в своих объятиях.

— Персефона, — его голос был теплым и низким как мольба. — Пожалуйста, не бойся меня. Только не ты.

Она уставилась на него, не в силах отвести взгляд. Он был красив, свиреп и силен, и он обманул ее.

Персефона не смогла сдержать слез. Она сломалась, и Аид крепче сжал ее. Она уткнулась лицом в изгиб его шеи. Она не знала, когда они телепортировались, и не подняла глаз, чтобы посмотреть, куда он ее привел. Она знала только, что огонь был рядом. Жара мало помогала прогнать холод, пронизывающий ее тело, и когда она не перестала дрожать, Аид повел ее в ванную.

Она позволила ему раздеть ее и прижать к себе, когда они вошли в воду, но она не смотрела на него. Он позволил тишине продлиться некоторое время, пока, как ей показалось, он больше не мог этого выносить.

— Ты нездорова, — сказал он. — Он причинил тебе боль?

Она молчала и держала глаза закрытыми. Когда он наклонился и поцеловал ее в лоб, она крепче сжала их, чтобы сдержать слезы. — Скажи мне, — умолял он. — Пожалуйста.

Именно слово «пожалуйста» заставило ее открыть слезящиеся глаза.

Наконец, она сказала:

— Я знаю об Афродите, Аид.

Его лицо изменилось. Она никогда не видела его таким потрясенным. — Я для тебя не более чем игра.

Теперь он выглядел сердитым.

— Я никогда не считал тебя игрой, Персефона.

— Контракт…

— Это не имеет никакого отношения к контракту, — почти прорычал он, отпуская ее. Персефона изо всех сил пыталась удержаться на ногах в воде и закричала на него в ответ.

— Это имеет прямое отношение к контракту! Боги, я была такой глупой! Я позволила себе думать, что ты хороший, даже несмотря на возможность оказаться твоей пленницей.

— Пленницей? Ты думала, что находишься здесь в плену? Неужели я так плохо с тобой обращался?

— Добрый тюремщик все равно остается тюремщиком, — отрезала Персефона.

Лицо Аида потемнело.

— Если ты считала меня своим надзирателем, почему ты спала со мной?

— Это ты вёл к этому, — сказала она дрожащим голосом. — И ты был прав — мне это действительно понравилось, и теперь, когда все сделано, мы можем двигаться дальше.

— Двигаться дальше? — спросил он, и в его голосе зазвучали смертельные нотки. — Это то, чего ты хочешь?

— Мы оба знаем, что это к лучшему.

— Я начинаю думать, что ты ничего не знаешь, — сказал он. — Начинаю понимать, что ты даже не думаешь за себя.

Эти слова ранили.

— Как ты смеешь…