Приложения

Сокровища родного слова
(Заметят важные умы)
Для лепетания чужого
Безумно пренебрегли мы.
Мы любим Муз чужих игрушки,
Чужих наречий погремушки,
А не читаем книг своих.
Но где ж они? — давайте их.
Конечно: северные звуки
Ласкают мой привычный слух,
Их любит мой славянский дух,
Их музыкой сердечны муки
Усыплены… но дорожит
Одними звуками — пиит.

*

Но где ж мы первые познанья
И мысли первые нашли,
Где применяем испытанья,
Где узнаём судьбу земли? —
Не в переводах одичалых,
Не в сочиненьях запоздалых,
Где русский ум, да русский дух
Зады твердит и лжёт за двух.
Поэты наши переводят,
А прозы ‹нет›. Один журнал
Исполнен приторных похвал,
Тот брани плоской. Все наводят
Зевоту скуки, хоть не сон.
Хорош российский Геликон!

В письме Татьяны после стиха: «Не знала б горького мученья» следовало:

Моя смиренная семья.
Уединённые гулянья,
Да книги, верные друзья,
Вот всё, что прежде [знала] я.

После стиха: «Тоску волнуемой души» следовало:

Ты мне внушал мои моленья
И веры благодатный жар,
И грусть, и слёзы умиленья —
Не всё ли твой заветный дар?

Вместо строфы ⅩⅩⅩⅥ в рукописи находится:

Лишь только няня удалилась,
И сердце, будто пред бедой,
У бедной девушки забилось,
Вскричала: боже! что со мной!
Встаёт. На мать взглянуть не смеет,
То вся горит, то вся бледнеет,
Весь день потупя взор молчит
И чуть не плачет и дрожит…
Внук няни поздно воротился,
Соседа видел он; ему
Письмо вручил он самому.
И что ж сосед? — верхом садился
И положил письмо в карман.
Ах, чем-то кончится роман.

Вместо песни девушек «Девицы красавицы» в черновой рукописи была другая:

Песня

Вышла Дуня на дорогу,
Помолившись богу.
Дуня плачет, завывает,
Друга провожает.
Друг поехал на чужбину,
Дальную сторонку.
Ох, уж эта мне чужбина,
Горькая кручина…
На чужбине молодицы,
Красные девицы;
Осталась я, молодая,
Горькая вдовица.
Вспомяни меня младую,
Аль я приревную;
Вспомяни меня заочно,
Хоть и ненарочно.

Глава четвёртая

В рукописи находятся два эпиграфа к этой главе. Первый — тот же эпиграф из Данте, который находится и в рукописи третьей главы. Второй — два стиха из «Пиров» Баратынского:

Собранье пламенных замет
Богатой жизни юных лет.

Первые четыре строфы главы, сохранившиеся в рукописи, не включались Пушкиным ни в одно издание «Онегина», но были им напечатаны в журнале «Московский Вестник» 1827 г., часть пятая:

Женщины Отрывок из Евгения Онегина

В начале жизни мною правил
Прелестный, хитрый, слабый пол;
Тогда в закон себе я ставил
Его единый произвол.
Душа лишь только разгоралась,
И сердцу женщина являлась
Каким-то чистым божеством.
Владея чувствами, умом,
Она сияла совершенством.
Пред ней я таял в тишине:
Её любовь казалась мне
Недосягаемым блаженством.
Жить, умереть у милых ног —
Иного я желать не мог.

*