То вдруг её я ненавидел,И трепетал, и слёзы лил,С тоской и ужасом в ней виделСозданье злобных, тайных сил;Её пронзительные взоры,Улыбка, голос, разговоры,Всё было в ней отравлено,Изменой злой напоено,Всё в ней алкало слёз и стона,Питалось кровию моей…То вдруг я мрамор видел в нейПеред мольбой ПигмалионаЕщё холодный и немой,Но вскоре жаркий и живой.*Словами вещего поэтаСказать и мне позволено:емира, Дафна и Лилета —Как сон, забыты мной давно.Но есть одна меж их толпою…Я долго был пленён одною…Но был ли я любим, и кем,И где, и долго ли?.. зачемВам это знать? не в этом дело!Что было, то прошло, то вздор;А дело в том, что с этих порВо мне уж сердце охладело,Закрылось для любви оно,И всё в нём пусто и темно.*Дознался я, что дамы сами,Душевной тайне изменя,Не могут надивиться нами,Себя по совести ценя.Восторги наши своенравныИм очень кажутся забавны;И, право, с нашей стороныМы непростительно смешны.Закабалясь неосторожно,Мы их любви в награду ждём,Любовь в безумии зовём,Как будто требовать возможноОт мотыльков иль от лилейИ чувств глубоких и страстей!После первой строфы данного отрывка в черновой рукописи следовала строфа:
Признаться ль вам, я наслажденьеВ то время лишь и разумел;Мне было мило ослепленье,Об нём я после пожалел,Но я заманчивой загадкойНедолго мучился украдкой…И как же помогли оне,—Шепнули сами слово мне,[Оно] известно [было] свету,И даже никому давноУж не казалось и смешно.Так [разгадав загадку эту],Сказал я: только-то, друзья.Куда, как недогадлив я!После третьей строфы того же отрывка следовало черновой рукописи:
Страстей мятежные заботыПрошли, не возвратятся вновь!Души бесчувственной дремотыНе возмутит уже любовь.Пустые красоты порокаБлестят и нравятся до срока.Пора проступки юных днейЗагладить жизнию моей!Молва, играя, очернилаМои начальные лета,Ей подмогала клевета,А дружба, только что смешила.Но к счастью суд [молвы] слепойОпровергается порой!В черновой рукописи строфа Ⅳ читается:
Смешон, конечно, важный модник —Систематический Фоблас,Красавиц записной угодник,Хоть по делом он мучит вас.Но жалок тот, кто без искусстваДуши возвышенные чувства,[Прелестной] веруя мечте,Приносит в жертву красотеИ, расточась неосторожно,—Одной любви в награду ждёт,Любовь в безумии зовёт…Как будто требовать возможноОт мотыльков иль от лилейГлубоких чувств или страстей.После строфы ⅩⅦ следовало: