Приложения

Но ты, губерния Псковская,
Теплица юных дней моих,
Что может быть, страна пустая,
Несносней барышень твоих?
Меж ими нет, замечу кстати,
Ни тонкой вежливости знати,
Ни [ветрености] милых шлюх.
Я, уважая русский дух,
Простил бы им их сплетни, чванство,
Фамильных шуток остроту,
Пороки зуб, нечистоту
[И непристойность и] жеманство.
Но как простить им [модный] бред
И неуклюжий этикет?

После строфы ⅩⅩⅢ в рукописи находится:

Увы, Татьяна увядает,
Бледнеет, гаснет и молчит,
Ничто её не занимает,
Её души не шевелит.
[Родня] качает головою,
Соседи шепчут меж собою:
Пора, пора бы замуж ей!
Мать то же мыслит; у друзей
Тихонько требует совета.
Друзья советуют — зимой
В Москву подняться всей семьёй,—
Авось в толпе большого света
Татьяне сыщется жених
Милей иль счастливей других.

*

Не в первый раз моей Татьяне
Уж назначали женихов,
Семейство Лариных заране
Поздравить всякий был готов…
… [иные] в самом деле
Её искали, но доселе
Она отказывала всем,
Старушка мать гордилась тем.
Соседки [всех именовали],
По пальцам [даже] перечли;
Там до Онегина дошли,
[Потом усердно рассуждали]
И предрекли уже развод
[С Татьяной много] через год.

*

Но сплетни скоро перестали.
[Не вздумал свататься жених].

Строфа ⅩⅩⅩⅥ была напечатана Пушкиным в первом издании:

Уж их далече взор мой ищет…
А лесом кравшийся стрелок
Поэзию клянёт и свищет,
Спуская бережно курок.
У всякого своя охота,
Своя любимая забота:
Кто целит в уток из ружья,
Кто бредит рифмами, как я,
Кто бьёт хлопушкой мух нахальных,
Кто правит в замыслах толпой,
Кто забавляется войной,
Кто в чувствах нежится печальных,
Кто занимается вином:
И благо смешано со злом.

Конец ⅩⅩⅩⅦ строфы и ⅩⅩⅩⅧ строфа находятся в рукописи:

И одевался — только вряд
Вы носите ль такой наряд.

*

Носил он русскую рубашку,
Платок шелковый кушаком,
Армяк татарский на распашку
И шляпу с кровлею, как дом
Подвижный. Сим убором чудным,
Безнравственным и безрассудным,
Была весьма огорчена
Псковская дама Дурина,
А с ней Мизинчиков.— Евгений,
Быть может, толки презирал,
А вероятно, их не знал,
Но всё ж своих обыкновений
Не изменил в угоду им,—
За что был ближним нестерпим.

Строфа ⅩⅬ сперва следовала после строфы ⅩⅩⅢ и начиналась стихами:

Старушка очень полюбила
Благоразумный их совет,
В столицу [ехать] положила,
Как только будет зимний след.

После неё следовало в черновой рукописи:

Когда повеет к нам весною,
И небо вдруг оживлено,—
Люблю поспешною рукою
Двойное выставить окно.
С каким-то грустным наслажденьем
Я упиваюсь дуновеньем,
[Живой] прохладой; но весна —
У нас не радостна; она
Богата грязью, не цветами.
Напрасно манит жадный взор
Лугов пленительный узор.
Не свищет ночью над водами
Певец ‹весны› и вместо роз
В полях растопленный навоз.

*