Primae Noctis (ЛП)

Гермиона чуть не спотыкается, увидев мага. Малфой сменил свой наряд с тех пор, как она видела его в последний раз, и ведьма задаётся вопросом, может быть, у него было достаточно времени, чтобы обзавестись целым новым ансамблем, сшитым к его неожиданной свадьбе. Верхняя одежда Люциуса мягкого голубовато-серого цвета, и Гермиона подмечает, что этот цвет подходит магу гораздо лучше, чем его привычный чёрный, поскольку он согревает его бледную кожу и смягчает стальной серый цвет глаз. Его лицо, как всегда, бесстрастно, но Гермиона замечает, как двигается мускул на его челюсти, а губы складываются в полуулыбку, когда она сокращает расстояние между ними и протягивает свою руку, чтобы положить на его.

– Мисс Грейнджер.

– Мистер Малфой.

Полуулыбка становится ухмылкой. Малфой наклоняется так, что его губы касаются ткани её вуали: – Скажите мне, Мисс Грейнджер, кого вы предпочли бы здесь видеть, отца или сына?

Теперь Гермиона отвечает с ухмылкой: – Вам придётся узнать это позже, не так ли? – она оглядывается по сторонам. – Где Драко, Вы ведь не убивали его, правда?

– Я здесь, Грейнджер, – Драко делает шаг вперёд и занимает позицию шафера. Гермиона закусывает губу. Если она не ошибается, у Драко синяк под глазом. Она очень пристально смотрит на Люциуса и думает, что возможно она заметила мерцание чар вдоль линии его челюсти.

– Мальчики, – бормочет она.

Джинни обходит Гермиону, чтобы приподнять вуаль и надёжно спрятать её за собой: – Всё будет хорошо, – шепчет она. Ведьма быстро сжимает руку, и встаёт рядом с Гарри по одну сторону алтаря.

– Удачи, Грейнджер.

Драко, по-братски хлопает её по руке и занимает своё место по другую сторону от священника.

Её рука остаётся в руке Люциуса на протяжении всей церемонии. Это хорошо, поскольку это останавливает её от сонливости во время особенно длинной диссертации предстоятеля о верности. Гермиона не может не заметить, что его рука действует на неё как хорошее успокоительное. Он тёплый и приятно большой, полностью поглощающий её гораздо меньшую фигуру. Тем не менее, Гермиона почти струсила в ряде случаев. Неужели она действительно, после трёх оргазмов и рукопожатия, собирается выйти замуж за человека, которого до сих пор безоговорочно не любила? Похоже, что так оно и есть. Несмотря на то, что каждый нерв в её теле кричал, чтобы она развернулась и побежала, ведьма послушно повторяет слова своей клятвы после Люциуса.

Люциус, похоже, остался равнодушен ко всей операции. Если не считать стальной хватки его пальцев вокруг её собственных (что могло бы показаться романтичным любому, кто не знал, что Гермиона – вот-вот сорвётся), маг выглядит совершенно расслабленным. Когда обеты, наконец, заканчиваются и хор лесных нимф заканчивает свою жуткую серенаду, Люциус поворачивается к Гермионе с выражением безмерного удовлетворения. Выражение его лица, когда он прижимается губами к её губам, напоминает Гермионе о том моменте в Министерстве, когда он подписал свою значительно улучшенную деловую сделку. Люциус целуется не так, как мужчина, потерявший девственность всего несколько часов назад. Его губы мягкие и тёплые, когда они ласкают девушку. Гермиона не может до конца поверить, что она способна на какой-либо ответ, но, несмотря на боль между ног и публичный характер их схватки, она чувствует вспышку возбуждения, когда Люциус кладёт руку на её щеку. Его язык быстро скользит по её языку, прежде чем он поднимает голову.

Ошеломлённая толпа разразилась приглушёнными аплодисментами, и Гермиона изобразила на лице кривую усмешку.

Они удаляются в другую беседку, чтобы подписать брачный реестр. Когда девушка подписывается как Гермиона Грейнджер в последний раз, она чувствует, что начинает дрожать. Это, без сомнения, самая опрометчивая вещь, которую ведьма когда-либо делала. Водоворот магии образуется вдоль линий её подписи. Она оставляет страницу переливающейся золотой нитью, которая обвивается вокруг её руки и соединяется с кольцом на левой руке. Всю руку наполняет успокаивающее тепло. Гермиона оглядывается и видит, что Люциус испытывает то же самое. Он протягивает к ней свободную руку, и как только их пальцы соприкасаются другая золотая нить, начинает переплетать их пальцы, и то же самое тепло распространяется по её пальцам, руке, и, в конце концов, оседает в груди. Девушка смотрит, как зачарованная, пока золотой свет полностью не растворяется.

Когда Гермиона поднимает глаза, то с удивлением осознаёт, что они с Люциусом одни. Люциус держит палочку в руке, и когда он щёлкает ею, стены беседки опускаются вниз, давая им, по крайней мере, видимость уединения.

– Что ты делаешь? – Гермиона едва успевает спросить, как Люциус притягивает её к себе и жадно прижимается губами к её губам.