Принц Хаоса

— Принц Мерлин, — начал Лабиринт, скажи мне наконец, чего ты хочешь, и разрешим наше дело поскорее. Не принести ли тебе салфетку, чтобы ты мог перевязать рану? Это никоим образом не ограничит твоего права просить меня о чем угодно, — но только предотвратит возможные катастрофические последствия.

— Нет, со мной все в порядке, — ответил я, слегка качнув ладонью, отчего ее содержимое немного расплескалось, и тонкая красная нить заструилась вдоль моего запястья. — Но все равно спасибо.

Знак Лабиринта задрожал, затем его очертания вновь стали прежними.

— Принц Мерлин, тебе необходимо перевязать рану, — сказал он. — Мне кажется, ты не до конца осознаешь всего значения своей угрозы. Несколько капель твоей крови, соприкоснувшись с моими физическими очертаниями, могут нарушить ход процессов во всей Вселенной.

Я кивнул.

— Да, я знаю.

— Хорошо, — отвечал он. — Итак, твои условия.

— Наша свобода, — ответил я. — Позволь нам уйти — и ты останешься неповрежденным.

— Ты оставляешь мне мало выбора, — но то же самое относится к твоим друзьям.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты можешь отправить Далта куда захочешь, — отвечал он. — Что касается демона-леди, я расстаюсь с ней с сожалением, потому что мне бы не хотелось лишаться ее общества…

Люк взглянул на Нэйду.

— Что-то я не понимаю — «создание Хаоса», «демон-леди»… Что все это значит?

— Ну… действительно есть кое-какие вещи, которых ты не знаешь обо мне, — ответила она.

— Что, долгая история? — спросил он.

— Да.

— И я — только ее часть? Или я тебе действительно нравлюсь?

— Нет, не только ее часть. И ты мне действительно нравишься.

— Тогда послушаем историю позже, — решил он.

— Как я и сказал, ты можешь отослать ее отсюда, — продолжал Лабиринт. И Далта. И Люка. Эти трое могут отправляться куда им угодно. Но тебе не кажется, что для тебя и для Корал это место сейчас безопаснее, чем любое другое?

— Может, да, а может и нет, — ответил я. — Корал, что ты думаешь по этому поводу?

— Я хочу уйти отсюда.

— Вот видишь, — сказал я Лабиринту. — Так что…

— Подожди, ведь ты хочешь поступить со своими друзьями по справедливости?

— Само собой.

— В таком случае позволь мне прояснить некоторые вещи, о которых они, возможно, не имеют представления.

— Валяй.

— Леди, — начал он, обращаясь к Корал, — ваш глаз всеми силами стремятся заполучить во дворе Хаоса. Если добиться этого окажется возможным не иначе, как захватив вас в плен, уверяю вас, это будет сделано.

Корал слабо улыбнулась.

— Насколько я понимаю, альтернатива для меня одна — оставаться твоей пленницей?

— Гостьей, — поправил Лабиринт. — Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Конечно, при таком положении дел у меня будет значительный перевес над моим соперником, этого я не отрицаю. Но в противном случае ты можешь снова оказаться у него.

Я взглянул на Корал, которая слегка покачала головой.

— Ну так что же ты решила? — спросил я.

Она подошла ко мне и положила руку на мое плечо.

— Уведи меня отсюда, — попросила она.

— Ты слышал? — обратился я к Лабиринту. — Мы все уходим.

— Я прошу вас остаться еще на несколько минут.

— Зачем?

— Послушай. Выбор между Логрусом и мной — он просто дело политики, когда ты становишься сторонником определенного лица или избираешь определенный образ действий. Мой противник и я представляем собой два основных начала, на которых зиждется Вселенная. Ты найдешь множество существительных и прилагательных, относящихся к нам, в сотнях языков и десятках научных дисциплин, но мы прежде всего олицетворяем Порядок и Хаос — аполлонистическое и дионисическое, если можно так выразиться; безумие и мудрость; свет и тьму; гармонию и разрушение. Из всех этих определений, отражающих нашу сущность, ты можешь заключить, что ни один из нас не стремится к тому, чтобы полностью уничтожить другого. Пламя, несущее смерть и огонь, дающий жизнь, классицизм и анархия — все это мы, и хотя каждый из нас следует своим путем, смерть одного из нас означает неизбежную гибель и для другого. Мы оба это знаем, и та игра, которую мы ведем между собой с начала своего существования, является образцом скрытой утонченности, — если, конечно, судить о ней только с чисто эстетической точки зрения.

И вот сейчас, впервые за многие века, у меня появилось значительное преимущество перед моим соперником. Сейчас я близок к тому, чтобы воплотить во всех Отражениях тысячелетнюю мечту о Золотом Веке — веке развитой цивилизации и культуры, мысли о котором всегда занимали людские умы. Если же баланс сил опять сместится в другую сторону — нам предстоит увидеть Ледяной Век. Когда я говорил, что ты являешься частью игры, то вовсе не имел в виду, что твоя роль в происходящем незначительна. Во времена великих преобразований очень многое будет зависеть от того, кто станет королем, и в чьи руки попадет Камень Правосудия. Останься со мной — и я обещаю Золотой Век, о котором я говорил, при условии, что ты поможешь мне. Откажись — и тогда мой противник окажется в выигрыше. Повсюду воцарятся мрак и запустение. Что же ты предпочитаешь?

Люк ухмыльнулся.