Принцесса Иляна

«А может, Матьяш не выдал бы меня замуж за Дракулу, если б допускал мысль, что у меня появятся дети? — подумала Илона. — Может, кузену не хотелось появления таких отпрысков, в чьих жилах смешалась бы кровь венгерских королей и валашских правителей? Если так, то новость о моей беременности Матьяша не обрадует». Именно поэтому она не стала ничего сообщать тётушке Эржебет или Матьяшу. Хотелось потянуть время, но, увы, слухи распространились быстро, и в итоге Илона испытала сильное беспокойство, когда получила от тёти приглашение приехать во дворец. «Наверное, первым делом мне там попеняют, что узнали новость не от меня», — подумала кузина Его Величества. Она ясно представила, как поедет во дворец: вовсе не для того, чтобы порадовать родню, а для того, чтобы стать мишенью для испытующих взглядов.

«Никто во дворце не обрадуется твоему новому положению, — сама себе говорила Илона. — Тётушка и кузен будут поздравлять тебя, а про себя гадать, чью же сторону ты теперь избрала. Раньше они были уверены, что ты на их стороне, а теперь что? Посмотрят на тебя как на предательницу и врага? Неспроста ведь моя мать и старшая сестра так сдержанно улыбались, когда узнали про беременность».

Кажется, из всей родни по-настоящему обрадовался только пасынок Илоны:

— Так значит, у меня будет брат! — воскликнул Ласло. — Матушка, это же такая радостная новость! Когда подрастёт, учителей ему не нанимайте. Я сам стану учить его грамоте, счёту и остальному.

— А если это будет сестра? — полушутя спросила Илона.

Пасынок на мгновение задумался:

— Всё равно стану учить. Матушка, вы же знаете грамоту и счёт. Вам это нужно в хозяйстве.

— Только венгерскую грамоту. Латыни я не знаю. Ты же не станешь учить свою сестру латыни?

Ласло не унимался:

— Стану. Пускай будет такая же учёная, как тётушка Маргит.

Старшая сестра Илоны и вправду знала латинский язык — выучила, чтобы понимать стихи, которые сочинялись придворными поэтами. Этим она отличалась от большинства придворных дам, знавших латинские стихи только в пересказе, однако Илона не считала это отличие странностью, за много лет привыкнув, что старшая сестра во многом вела себя как мужчина: читала латинские книги, проявляла интерес к политике, неплохо умела играть в шахматы. Муж всегда говорил Маргит: «Лучше б научилась, как следует, готовить», — да и остальная родня держалась похожего мнения, но Илона полагала, что женщина, у которой нет детей, может вести себя немного не так, как все. К чему становиться образцовой хозяйкой, если у тебя нет дочери или невестки, которой ты могла бы передать свой опыт?

Маргит, конечно, была благодарна, что младшая сестра не читает нотаций, и в свою очередь смотрела спокойно на некоторые причуды Илоны... но согласилась бы понять и принять нечто большее, чем причуда? Согласилась бы понять, что младшая сестра уже не считает себя частью семьи Силадьи, а считает себя частью семьи Ладислава Дракулы? Пусть Маргит в своё время ополчилась на этого человека, но Илона всё равно была уверена, что если и найдёт понимание у кого-нибудь, то только у сестры.

* * *

«Маргит должна понять, что я не могу и не хочу ничего делать во вред отцу моего ребёнка, — говорила себе Илона. — Остальные думают только о благополучии семьи Силадьи или семьи Гуньяди и значит, считают, что беременность совсем некстати».

Илона даже не могла точно сказать, откуда у неё появились такие убеждения. Появились и всё. К тому же она видела, что мать по-прежнему не знает, радоваться или нет. Точно так же вёл себя отец, когда навестил дочку в пештском доме. И даже Маргит, радуясь за сестру, старалась не показывать этого лишний раз, а когда приехала, чтобы проводить Илону к тётушке во дворец, то сказала:

— Ты весьма сильно озадачила нашего кузена Матьяша. Когда он узнал о твоём положении, то несколько раз переспросил: «Это точно?» Я сама слышала. Поэтому, когда приедешь во дворец, не удивляйся, если наш кузен станет рассматривать тебя в профиль, чтобы увидеть, появился ли живот. Матьяш как будто не верит и всё надеется, что это ошибка.

— Повитуха сказала, что ошибки нет, — твёрдо произнесла Илона.

— И всё-таки ты не удивляйся, — вновь посоветовала старшая сестра. — Если для тебя твоё состояние — счастье, то покажи это всем. Когда Матьяш поймёт, что ничего другого не остаётся, то начнёт радоваться, а вслед за ним и другие. Все сейчас оглядываются на Матьяша, даже наш отец и матушка.

Слова сестры заставили Илону забеспокоиться ещё сильнее, чем тогда, когда она только получила приглашение во дворец. Сидя внутри крытых носилок, которые, плавно покачиваясь, двигались по шумным улицам Пешта и Буды, кузина Его Величества пыталась понять, кем же теперь стала для семей Силадьи и Гуньяди: предательницей или заблудшей овечкой, которую ещё можно вернуть в стадо?